Советская гениза. Новые архивные разыскания по истории евреев в СССР. Том 1 - Коллектив авторов

неспособность стать полноправными гражданами и творчески самореализоваться, делали выбор в пользу эмиграции.

По-прежнему убежден, что в распоряжении ученых имеются сейчас три важнейших корпуса источников, постепенно меняющих наше понимание еврейской истории. Из них на сегодня в наименьшей степени изучен именно тот, что связан с советской эпохой. Поэтому я горжусь, что смог принять скромное участие в проекте, ставящем своей целью раскрыть эту генизу перед всем заинтересованным академическим сообществом и заложить основу для дальнейших исследований. Искренне надеюсь, что документы, представленные и в этом сборнике, и в последующих публикациях, помогут нам лучше понять трагическую и яркую историю евреев Советского Союза – историю, которая шаг за шагом перестает быть тайной.

Перевод с английского

Предисловие составителей

Продолжающийся сборник «Советская гениза», первый выпуск которого держит в руках читатель, ставит своей целью введение в научный и общественный оборот источников по истории евреев в СССР. Под «введением в оборот» мы понимаем не только полную или частичную публикацию различных текстов, но и их осмысление. Это и определило формат издания: сочетание развернутых аналитических статей и – в качестве приложений к ним – обширных подборок архивных документов.

Большинство публикуемых и анализируемых в сборнике документов хранятся в архивах государств, возникших на руинах распавшегося Советского Союза, и, соответственно, стали доступными для изучения только с начала 1990-х, а некоторые и существенно позднее. Возможно, отдельные материалы можно было получить и до крушения коммунистического режима, но они не привлекали внимания специалистов в силу того, что таковые в СССР почти отсутствовали, а интересы тех немногих, кто все-таки занимался «еврейской наукой», вынужденно ограничивались узким кругом разрешенных тем, в число которых история евреев на «одной шестой части суши» не входила. Характерно, что на протяжении 1950-1980-х годов в стране не было защищено ни единой кандидатской или докторской диссертации в этой области знаний, если, разумеется, не причислять к ней предельно идеологизированные труды о происках международного сионизма и борьбе большевиков с Бундом. Ряду исследователей (Иосифу Амусину, Моисею Беленькому, Лейбу Вильскеру, Гите Глускиной, Гилеру Лившицу, Гершу Ременику, Клавдии Старковой и другим) удалось получить научные степени за работы, которые могут быть отнесены к сфере иудаики, но все они не имеют отношения к истории советского периода.

В самом деле, что хорошего на пути к коммунизму могли бы принести, скажем, исследования о загубленной системе советских культурных и образовательных учреждений на идише или объективный анализ того, как и почему осталась недостроенной еврейская автономия на Дальнем Востоке? В результате история советского еврейства писалась за пределами СССР – преимущественно на базе информации, извлекаемой по крупицам из открытой печати или эмигрантской мемуаристики. До сих пор сохраняют свою актуальность созданные таким образом работы американских историков Цви Гительмана и Леона Шапиро, их израильских коллег Мордехая Альтшулера, Авраама Гринбаума, Хоне Шмерука.

Прорыв произошел в декабре 1989 года, когда журнал «Известия ЦК КПСС» выделил семь страниц под документальную публикацию «О так называемом „деле Еврейского антифашистского комитета"». Ранее существование специфически еврейского аспекта массовых политических репрессий эпохи сталинизма упорно отрицалось. Судя по заглавию – «О так называемом…», – отказ от такого отрицания дался публикаторам из высших партийных кругов нелегко. И все-таки просочившиеся тогда в печать сведения похоронили официальную версию, десятилетиями остававшуюся на вооружении агитпропа. Версия эта призвана была служить доказательством отсутствия государственного антисемитизма в СССР – ив прошлом, и в настоящем. В соответствии с ней деятели еврейской культуры погибали или оказывались в заточении исключительно наравне с другими представителями интеллигенции, пострадавшими во время «осужденного партией культа личности», а не в результате акций против «сионистов», «буржуазных националистов», «космополитов» или агентов зарубежных организаций вроде «Джойнта». Не признавая целенаправленный удар репрессивного и пропагандистского аппаратов по евреям и их национальной культуре в последние годы сталинского правления, власти как бы снимали с себя ответственность за восстановление разрушенного.

Семь страниц вымученного признания явились вестником перемен. Двери архивов начали открываться, и достоянием исследователей сделался огромный объем информации о жизни евреев в СССР. За прошедшие тридцать лет в разных странах были опубликованы тысячи недосягаемых прежде документов, в том числе и в специализированных журналах «Вестник Еврейского университета», «Архив еврейской истории», «Jews in Russia and Eastern Europe», «East European Jewish Affairs» и других. Выходили сборники архивных материалов по отдельным темам – таким, например, как погромы времен Гражданской войны, преследования иудейской религии и сионистских организаций, борьба с «космополитизмом», гибель Еврейского антифашистского комитета, советско-израильские отношения. Осуществлялись международные публикаторские проекты, собиравшие под одной обложкой материалы на заданную тему и из постсоветских, и из западных документохранилищ.

И все-таки, несмотря на значительное число выявленных источников – опубликованных или процитированных в печатных изданиях и интернете, описанных в каталогах и справочниках, выборочно скопированных израильскими и американскими научными организациями – несравненно больший массив документов по-прежнему остается вне поля зрения академического сообщества. Многие из них все еще засекречены в бывших советских архивах под различными грифами – иногда просто по инерции, чаще в силу сознательной государственной или ведомственной политики. Незнание архивными сотрудниками еврейских языков также фактически «засекречивает» часть материалов, препятствует их каталогизации. До множества фондов специалисты еще просто не успели добраться. На сегодня поле для дальнейших изысканий выглядит практически необъятным.

Выстроенные в хронологическом порядке работы, составившие представляемый сборник, охватывают, по сути, всю советскую эпоху – от первых послереволюционных лет до перестройки.

Открывает издание глава «Советизация сибирского еврейства: случай Омска». Ее автор Виктория Герасимова предпринимает попытку взглянуть на то, что происходило с евреями одного конкретного города и рассматриваемого региона в целом после 1917 года, а также сопоставить трансформационные процессы в среде местного еврейства с аналогичными процессами в других частях бывшей Российской империи. Собранные исследователем материалы свидетельствуют: в Сибири, как и повсеместно, новая власть в качестве первоочередной задачи «большевизировала», ликвидировала или функционально ограничивала всю инфраструктуру гражданского общества, что отражалось и на судьбе иудейских религиозных общин, еврейских политических партий и культурно-образовательных учреждений. Региональные особенности проявлялись прежде всего в быстроте изменений, происходивших на «еврейской улице» Омска и других сибирских городов.

Глава «Как был уничтожен „венец еврейской культуры“» переносит читателя на Украину, в Киев, ставший в начале XX столетия заметным центром еврейской культурной и общественной жизни. Хотя главным городом Украинской ССР до 1934 года являлся Харьков, Киев с конца 1920-х выступал как своего рода «академическая столица» советского еврейства. История основанного здесь Института еврейской пролетарской культуры всегда привлекала исследователей. Но документы из наглухо закрытых еще совсем недавно архивов ОГПУ-НКВД позволили автору этой главы Ефиму Меламеду значительно дополнить и