Золотые эполеты, пули из свинца - Сергей Зверев

Логика и рассудительность – замечательные качества, они необходимы, кто спорит! Но если бы мы всегда и во всем оставались рассудительными и следовали только логике, то скорее всего до сей поры носили бы шкуры, размахивали каменными топорами и жили в пещерах.

…Раздался приближающийся дробный перестук подкованных лошадиных копыт: по узкой, вымощенной финским сланцем дорожке, ведущей к старой каланче, рысила невысокая, но очень ладная гнедая кобылка. На ее спине в женском седле сидела молодая барышня в облегающем красном платье, расшитом белыми кружевами. Поравнявшись с офицерами, всадница натянула поводья, заставив лошадь остановиться.

Уланский корнет шагнул вперед.

– Наталья?! Вы? – удивленно и радостно воскликнул он. – Ах, до чего я счастлив видеть вас, очаровательная! Вот уж неожиданная встреча и нечаянная радость… Каким прекрасным ветром вас занесло в Петергоф? Ах, простите, в Петродворец, я все никак привыкнуть не могу.

– Здравствуйте, Алексис, я тоже не ожидала встретить вас здесь. Помогите мне спешиться. – Опершись на протянутую руку корнета, девушка грациозно спрыгнула с лошади. – Мой отец уже третий год снимает поблизости небольшой особнячок, с начала апреля мы с матушкой живем здесь как дачники. Я любительница конных прогулок. Вот, проезжала поблизости, увидела, что тут происходит нечто странное, и решила поинтересоваться: чем заняты господа офицеры, защитники отечества? Что это за цирк такой?

Коротким презрительным жестом она указала на каланчу. Во взгляде девушки и в тоне ее глубокого, с небольшой хрипотцой голоса чувствовалось явное неодобрение.

Барышня была по-настоящему красива. Высокая, с прекрасной фигурой, может быть, чуть полноватая, но ей, как многим русским девушкам и женщинам, это даже шло. Волосы цвета темного янтаря были укрыты модной шляпкой для верховой езды, но несколько прядок, вьющихся крупными кольцами, упали на плечи. Из-под слегка изогнутых бровей на господ офицеров внимательно и чуть насмешливо смотрели большие, глубоко посаженные глаза цвета пасмурного неба.

Ее профиль не отличался характерной славянской курносинкой, был классическим, что называется «греческим», хоть на медали выбивай. Чем-то внешность Натальи неуловимо напоминала «Портрет знатной горожанки» кисти знаменитого немецкого художника Ганса Гольбейна.

– Ах! – вдруг громко вскрикнула девушка, взглянув на верхушку каланчи. – Ведь он сейчас сорвется!

Да, положение отчаянного верхолаза за какие-то секунды внезапно резко ухудшилось. Причиной этого ухудшения стало именно появление молодой всадницы: услышав перестук копыт и затем девичий голос, тот, кого его товарищи внизу называли князем Сергеем, на какое-то мгновение чуть отвлекся от своей непростой задачи, которая требовала неотрывного сосредоточенного внимания. Он даже позволил себе короткий взгляд вниз – вполне понятное любопытство.

Эта оплошность не замедлила сказаться: левая нога мужчины потеряла точку опоры, соскользнув с узенького кирпичного выступа. Теперь почти весь вес его тела приходился на правую ногу, а хватка рук оставалась слишком ненадежной, и кисти начали слабеть. Если верхняя часть его туловища еще хоть немного отклонится от вертикали, а это дело нескольких секунд…

Тогда ему не удержаться, а падение с почти двад– цатисаженной высоты ясно чем заканчивается. Сердца четырех мужчин и молодой девушки, стоящих внизу, у подножья каланчи, замерли.

Однако выдержка и хладнокровие не покинули князя Сергея: он принял парадоксальное, но единственно верное решение. Не дожидаясь, пока руки окончательно ослабнут, он сам разжал их, выбросил вверх и резко откинулся назад, одновременно изо всех сил оттолкнувшись опорной ногой от выступа. На какое-то неуловимое мгновение его вытянувшееся струной тело словно зависло между небом и землей. Все решала буквально четверть вершка: хватит ли энергии толчка для того, чтобы допрыгнуть до железной решетки, ограждающей смотровую площадку каланчи?

Хватило! Храбрец мертвой хваткой вцепился в прутья решетки. Теперь оставались сущие пустяки: ловко подтянувшись, он перебросил тело на смотровую площадку каланчи. В ту же секунду сверху донесся его веселый беззаботный смех:

– Ха-ха-ха! Вот так, господа! Николай Степанович, пари за мной? Как, интересно, вы поставите нам дюжину шампанского, когда в Петрограде по случаю военных действий – сухой закон и патрули военной комендатуры исправно обходят все кабаки? Ха-ха-ха! Это вам будет посложнее, чем мне вскарабкаться на эту славную башенку!

Офицеры, еле успевшие дух перевести, дружно зааплодировали, но барышня Наталья к ним не присоединилась.

– Спускайтесь, князь! – отозвался снизу прапорщик-гусар. – Только, прошу вас, не тем же путем, это уже перебор получится. Там внутри лесенка есть. Пари за вами. Что до моей ставки, то не извольте сомневаться – шампанское будет. Мы все вместе отправимся в «Бродячую собаку», и хотел бы я посмотреть, как мне там не выставят дюжину шампанского. Вы какое предпочитаете: «Редерер», «Ирруа»?

– О-о! У меня даже есть выбор? Тогда «Адле»!

– Нет проблем, будет вам «Адле». Спускайтесь скорее.

Очаровательная любительница верховых прогулок, заслышав эти слова, возмущенно фыркнула.

– Как же вам не совестно! – Она укоризненно взглянула на прапорщика. – Молодой здоровый мужчина в то время, когда наши воины гибнут на фронтах под германскими и австрийскими пулями, безо всякого смысла рискует жизнью! А вы еще и пари держите, вместо того чтобы удержать своего приятеля от такого глупого поступка. Разве же это совместимо с офицерской честью? С патриотизмом, наконец?

На щеках девушки выступил румянец, глаза заблестели. Рассердившись, она стала еще красивее.

Дверь каланчи распахнулась, из нее вышел молодой мужчина, высокий шатен с мускулистой, но изящной фигурой. Серые большие глаза выделялись на лице с правильными, благородными чертами. Белая рубашка на его груди была испачкана кирпичной пылью.

Последнюю реплику возмущенной барышни он превосходно расслышал.

– Ну, зачем же так сурово, сударыня! – беззлобно и чуть насмешливо сказал он, подходя ближе. – Я ведь тоже недавно с фронта и собираюсь вернуться туда же, вот только последние три дня отпуска догуляю. Да и все господа офицеры, которых вы видите пред собой, смею вас заверить, основательно понюхали пороху. И еще понюхают не раз и не два. Офицер ведь должен быть храбрым и не пасовать перед любыми трудностями, вы согласны? А ведь эти качества характера тоже можно и нужно тренировать, как, скажем, память или силу мышц.

– Наденьте, поручик, ветер с залива еще очень холодный. – Похожий на русского витязя штаб-ротмистр протягивал князю гусарский форменный китель, на котором Наталья разглядела офицерский Георгиевский крест и сверкающий багряной эмалью крест ордена Святого равноапостольного князя Владимира, а также золотистый кружок медали «За храбрость».

Девушка слегка смутилась: все три награды о многом говорили и считались в русской армии очень почетными, их удостаивали лишь за лично совершенный подвиг. Но и сдавать свои позиции так просто она не собиралась!