Сенсеры - Ольга Арсид

Входная дверь хлопнула, и Эллен сосредоточилась на главном: улыбка, веселый настрой.

– Элли, я дома! – донеслось из гостиной.

– Я тоже, – наигранно ответила она и нажала кнопку на микроволновке.

Куда она денется?

– Мойте ручки, Павел Сергеевич, и за стол!

– Как скажете, босс, – засмеялся отец.

Эллен достала подогретую еду и поставила в центр круглого стола. Разгладила коричневую, в цвет кухонной мебели, скатерть, поправила столовые приборы.

Через несколько минут на кухню вошел отец с пакетом продуктов и, подарив Эллен звонкий поцелуй в щеку, поинтересовался, как прошел день.

– Как обычно. Читала, готовила.

Она разложила мясную запеканку по тарелкам, присела, съела кусочек. «Пресно», – подумала Эллен и посмотрела на отца, который потянулся за солью.

– Забыла посолить. – Она почувствовала, как на глаза навернулись нелепые слезы.

– Ерунда, – с улыбкой отмахнулся отец.

Эллен так не думала. Совсем не ерунда! Она любила готовить и всегда старалась угодить отцу, но сегодня мысли о поездке в школу постоянно отвлекали ее.

Обида и злость сражались друг с другом. Эллен хотелось то убежать в комнату и поплакать, то громить все вокруг. В конце концов злость одержала верх.

– Я не посолила чертову запеканку! – Эллен яростно шарахнула кулаком по столу, но тут же испуганно затихла.

– Элли, что с тобой? – изумленно спросил отец.

Она заерзала. Самой не верилось, что она расстроилась из-за такого пустяка. Эллен медленно разжала дрожащие пальцы, отодвинула тарелку и убрала руки под стол. Последние недели она сама не своя: слишком вспыльчива и эмоциональна.

– Вчера ты устроила истерику из-за разлитого кофе, до этого – из-за разрядившегося плеера. Это на тебя непохоже. Что происходит?

– Не знаю. Прости, – пожала плечами Эллен.

– Пару ночей назад, – отец тяжело вздохнул, – я слышал твои крики.

Эллен хотела возразить, но он опередил ее:

– Мне не показалось. И это было не в первый раз! Больше не пытайся убедить меня, что все нормально. – Отец указал на отодвинутую тарелку. – Я вижу: с тобой что-то происходит.

– Пап, не надо, я справлюсь, – простонала Эллен, опустив голову.

– Справишься? Справишься?! Элли, они что, вернулись? У тебя снова видения? – В его голосе прозвучали знакомые нотки испуга.

Эллен молчала, обдумывая ответ. Стоило ли сказать отцу правду?

Папа слишком трагично относился к ее способности видеть будущее и каждый раз кричал: «Надо что-то делать, так нельзя жить!». Под «что-то делать» подразумевался поход к психологу или, что еще хуже, к психиатру. Только мама могла успокоить отца и отговорить от затеи, но после ее смерти он вбил себе в голову, что врачи непременно помогут. Они копались в мозгах Эллен, искали неисправные извилины, но ничего не менялось. Тогда она поняла: чем меньше папа будет знать, тем спокойнее будет их жизнь. Поэтому последний год делала вид, что ничего не происходит.

«Если признаюсь, он снова потащит меня к врачу, – размышляла Эллен. – Совру – опять придется обманывать и притворяться. Надоело! Надеюсь, он все поймет, ведь я уже не маленькая девочка!»

– Да, я вижу их.

– О господи. Давно? – горестно произнес папа.

Эллен задумалась, как ответить, чтобы не довести до инфаркта и без того ошеломленного отца, но не успела ничего сказать:

– Надо что-то делать. – Он постучал пальцами по столу.

«Не к добру это», – подумала Эллен.

– Элли, я не смогу опять смотреть, как ты мучаешься. Нужно позвонить психологу, который тебе тогда помог.

– Папа, не надо!

Он словно не услышал ее. Вышел из кухни, рассеянно сказав:

– Кажется, у меня остался его номер.

Эллен бросила злобный взгляд на запеканку – виновницу испорченного вечера, с грохотом задвинула стул и пошла за отцом в гостиную. Тот уже достал записную книжку из кейса и в спешке перелистывал страницы.

– Пап, он не помог мне! Видения никогда не прекращались! – выпалила Эллен. – Я соврала тебе, чтобы ты не потащил меня к очередному мозгоправу.

Отец словно онемел.

– Послушай, – ласково сказала Эллен, – врач не поможет. Никто не избавит меня от видений. Мне придется с ними жить, и только ты можешь помочь мне со всем справиться.

Выйдя из оцепенения, отец присел на подлокотник дивана.

– Я очень хочу тебе помочь, очень…

Эллен благодарно улыбнулась и уже хотела обнять отца, как услышала:

– Поэтому мы должны позвонить твоему дяде.

– Что?! Ты хочешь сдать меня этому психу?! – мгновенно взорвалась Эллен.

– Не говори так.

Отец подошел к ней и хотел взять за руку, но Эллен отскочила.

– Он владелец частной психушки! Мама бы тебе не позволила! Ты знаешь, она была против!

Сердце бешено колотилось, от злости руки подрагивали. Эллен сжала ладони в кулаки. «Неужели папа способен так поступить со мной?! Отдать меня дяде на растерзание! Чтобы он проводил опыты, будто я подопытная крыса?!»

Мама не ладила со своим старшим братом Виктором, не рассказывала ему о способностях дочери и даже на порог его не пускала. А незадолго до самоубийства настояла на переезде из Санкт-Петербурга в Ростов, чтобы быть подальше от Виктора. Эллен не знала причин такой неприязни, но полностью разделяла мамины чувства.

Как папа вообще мог предложить такое?! Эллен трясло от предательства отца. «Это моя жизнь! Только мне решать! Ненавижу!»

Ей хотелось броситься на него, наорать, ударить…

Желание было настолько диким, что Эллен в ужасе попятилась от дивана.

Серые глаза отца были полны недоумения. Он еще раз попытался коснуться дочери – она не позволила.

Эллен помчалась в свою комнату, но на середине лестницы вдруг остановилась. От злости не осталось и следа, зато вспыхнуло чувство вины за безобразное поведение. Вздохнув, Эллен вернулась к отцу. Он стоял на прежнем месте и хмуро смотрел в одну точку.

– Пап, – надломленным голосом произнесла Эллен, – прости, я не хотела.

Отец перевел на нее взгляд: пустой и отрешенный. Такой же был после маминой смерти, когда папа не знал, как жить и что делать.

– Все будет хорошо. Правда. Я справлюсь. – Эллен заставила себя улыбнуться.

Отец наконец-то пришел в себя, расправил плечи и вздохнул.

– Предлагаешь закрыть глаза на то, как ты мучаешься, и сделать вид, что ничего не происходит?

– Да. И жить, как мы жили последний год. Ты, я и никаких психологов.