Кровь ведьмы - Светлана Эйри

леса. Вздрогнув от неожиданности, Власа на мгновение остановилось. Руки так потянулись начертить в воздухе защитную руку, но Власа одёрнула себя и пошла дальше. Вот ещё не хватало — птиц бояться, как суеверная старушка, что рисует защитные знаки, едва заслышав слово «ведьма».

Миновав поле, Власа прошла мимо деревни по дорожке вниз, сразу к реке, что извивалась вдали серебряной лентой. На траве блестели капельки росы, будто драгоценные камни из княжеского ларца. Над водой стелился белесый туман, размывая очертания противоположного берега.

Власа спустилась к воде и села на пологий камень, открыла сумку с оберегами. Достала сразу несколько штук, намотала на руку и опустила в студёную воду.

Холодная, кристально-чистая вода приятно заструилась между пальцами, забирая с собою всю тьму и силу нечистую. Она очищала и обновляла. Уносила с собой все дурное…

— А ну вон пошёл отсюда, окаянный! Закон один для всех! — послышался грубый, басовитый крик со стороны деревни.

— Нагулялся по девкам, бесстыдник?! Так и проваливай к ним на тот берег, а к нам хворь таскать нечего! — заорала следом голосистая баба.

Власа встрепенулась, вспомнив разговор женщин накануне у руки. Неужто это правда сына староста из деревни гонят?

Поспешно сунув обереги в сумку, она побежала поближе к деревне. Пригнулась, скрывшись за воротами, чтобы не увидел никто, и стала слушать.

— Да, вы что белены все объелись?! Нет на том берегу хвори никакой, здоровый я! — послышался возмущённый голос Мирона.

— Так мы тебе и поверили! А ну пошёл из деревни! — снова голосисто заорала на него всё та же баба.

— Отстань от моего сына, охальники! Кто вам позволил тут самодурство устраивать?! — послышался угрожающий голос старосты. — Мой сын — мне с ним и разбираться!

— Тебе с ним разбираться, а нам потом от хвори загибаться?! Дудки! Нарушил закон — пусть хоть в поле спит! Нет ему в деревню хода!

— В каком поле?! Да у Марьяны был, коль не верите, у неё спросите, нет там хвори! — попытался оправдаться Мирон, но внезапно запнулся и хрипло закашлялся на полуслове.

Услышав его кашель, деревенские как обезумили. Закричали в несколько голосов бабы:

— Хворый! Хворый! Гоните его, гоните отсюда!

— А ну пошёл! Пошёл! — заревел медведем один из мужиков. Власа узнала низкий бас кузнеца, а если уж тот решил вмешаться, значит, сыну старосты и правда придётся несладко.

— Да стой ты! Опусти вилы, бесноватый! Ухожу я, ухожу! — испуганно закричал Мирон.

— Опусти вилы! Если ты только тронешь моего сына… — заголосил следом его отец.

— То что?! Что ты мне сделаешь?! Подраться хочешь?! Так выходи на кулачный бой, я тебе быстро тумаков дам! — ревел в ярости кузнец.

— Ты на кого руку поднимаешь, дубина?! Я староста! Совсем что ли зарвался?

— Это кто ещё зарвался?! — видать от злости и правда кузнец разума лишился. Против старосты идти, значит, закон княжий нарушить…

— Людей чуть что — так розгами сечь, да из деревни гнать! — поддержала его всё та же голосистая баба, — а отпрыск твой с хворью явился, так пусть хоть все тут полягут?!

На этот раз следом за ней подняли крик и остальные.

— Да гнать надо, что сынка дармоеда, что папашу его! Нового старосту изберём!

— Сколько можно людей дурачить?! Закон один на всех!

Власа с замиранием сердца слушала их перепалку. Неужели и правда нового старосту изберут? И кто же теперь будет?

Послышался снова хриплый кашель Мирона, который стоял чуть в отдалении от разозлённых людей, отчего все крики стихли.

— Оставьте отца в покое. Ухожу я, — с этими слова сын старосты развернулся и пошёл к воротам.

— И до конца хвори не вздумай вернуться! — заголосила ему в след баба в платке.

Староста тоже подался было за сыном, но остановился.

— Мирон, ежели и вправду захворал, к знахарке иди! Не дури только! — крикнул он сыну, но тот только отмахнулся.

Вся это видела Власа в щели между досок, да только вовремя уйти не успела. Мирон вышел из ворот и увидел её в нескольких шагах от себя. Власа застыла, как вкопанная, не зная, как себя вести. Только бы деревенским не крикнул, что она тут втихаря у забора ошивается… А то после её прошлой ворожбы, разгневанный люд неизвестно что учудить может.

Бросив на Власу угрюмый взгляд, сын старосты молча прошёл мимо и направился к реке. Выглядел он и правда неважно, под глазами синяки, лицо непривычно бледное. Вот только река явно была в противоположной стороне от дома Зарины…

Тем временем два крепких парня закрыли ворота в деревню, с грохотом лязгнул засов.

Власа немного подождала, пригнувшись, чтобы народ успел разойтись, а потом вспомнила, что так и не промыла до конца обереги. Делать нечего, придётся и ей к реке идти.

Глава 8

Мирон сидел на камнях и смотрел застывшим взглядом в сторону другого берега. Остановившись на некотором расстоянии от него, Власа села на пологий камень.

— Чего тебе надо? Не пойду к знахарке твоей, не надейся, — презрительно бросил Мирон.

Власа только фыркнула в ответ.

— Да и не надо. Думаешь, уговаривать буду? — она достала обереги и опустила их в воду. — Я тут по своим делам.

Мирон хмыкнул и отвернулся, снова уставившись куда-то вдаль. Внезапно его настиг очередной приступ кашля, на этот раз более сильный, чем в деревне. Даже издали Власа услышала тяжёлые хрипы в него в груди. А вот с этим уже шутить нельзя…

Только если и правда у Мирона хворь, что тогда? Зарина говорила, что болезнь не цепляется к тем, у кого есть дар. А если всё же цепляется? Страшно ведь.

С другой стороны, если сыну старосты не помочь — помереть может. Это ведь не только хворь, но и чахотка может быть.

— Ты же сам видишь, что болен. Зарина может помочь, — осторожно начала Власа.

— Сказала же, что тебе нет до меня дела. Что тогда пристала? Не всё ли равно? — огрызнулся Мирон, согнувшись в новом приступе кашля.

Власа вздохнула и качнула головой.

— Да жалко тебя, дурака, стало. Помереть можешь, — ответила честно.

— Меня жалеть не надо, я помирать не собираюсь, — продолжал упорствовать Мирон. — Простыл, когда в реке купался, только и всего. А эти дурни решили, что хворь у меня.

— Ну, коль ты ни в чём не нуждаешься, оставайся здесь. Уговаривать и правда не стану. Только глупо это, — с искренним сожалением бросила Власа. — Наставница всем помогает, и тебе бы могла. Выпил снадобье и выздоровел назавтра, а так и дальше будешь, как хворый, людей пугать.

— Всем помогает… как