После пожара - Уилл Хилл

– съеживаюсь в углу дивана, подтянув коленки к груди, – а в голове множатся вопросы.

Что такое ПТСР? И что значит «Ее состояние крайне неустойчиво»? Меня ждет нервный срыв?

Дверь распахивается. Опустив взгляд на ручку, доктор Эрнандес недовольно хмурит брови, но я смотрю на него с выражением, как мне хочется верить, полнейшей невинности. Он ненадолго задерживает взор на мне, после садится. Агент Карлайл делает то же самое – кобуры под мышкой уже нет – и глядит мне в глаза.

– Прости, пожалуйста, – говорит он. – Я как-то не подумал. Ты, наверное, пистолетов насмотрелась на всю жизнь, да?

Я киваю.

– Это больше не повторится.

– Ничего страшного, – говорю я. – Просто я не ожидала.

– Разумеется не ожидала, – встревает доктор Эрнандес. – Твоя реакция абсолютно оправданна.

– Прости, – повторяет агент Карлайл.

– Все нормально, – отвечаю я. – Это ведь «Глок‑22»?

Его глаза расширяются от удивления.

– Что-что?

– Пистолет у вас в кобуре. Похож на «Глок‑22».

– Верно, – подтверждает он.

Доктор Эрнандес хмурится.

– Едва ли это направление беседы…

Агент Карлайл подается вперед.

– Разбираешься в оружии?

Даже не догадываешься насколько.

До

С утра по понедельникам, средам и пятницам и после обеда в субботу у нас тренировки. Это одно из двух регулярных мероприятий в Легионе (второе – это воскресная утренняя проповедь отца Джона), присутствовать на которых строго обязательно; тренировка важнее любых других дел на Базе, даже самых неотложных, важнее даже болезни. Я видела, как мои Братья и Сестры теряли сознание в гриппозном жару, но, едва их приводили в чувство, кое-как поднимались на ноги и со свирепой решимостью на лицах продолжали упражняться.

Тренировка всегда начинается с наставлений отца Джона: он напоминает нам о зле, притаившемся снаружи, во Внешнем мире, и о том, как ужасны враги, с которыми нам предстоит сразиться. Когда наступит Конец света, вещает Пророк, мерзкие демоны – крылатые, клыкастые и покрытые чешуей – восстанут из-под земли и примут облик тех, кого мы любим; нам также стоит ожидать уродливых тварей с дюжиной голов, что плюются огнем и намертво выжигают почву под собственными копытами. Когда же грянет Последняя битва, Господь наделит верных Ему силой, дабы сокрушить силы тьмы, и, как только победа будет одержана, мы Вознесемся на столпах света и воссядем подле Него.

Однако до этого славного дня необходимо защищаться и от других врагов, врагов в человеческой шкуре, гнусных, растленных грехом. Говоря о них, отец Джон неизменно брызжет ядом. Федералы.

Само собой, все, кто работает на правительство, – это прислужники Змея, но послушать отца Джона, так по мерзости они почти не уступают своему повелителю. Крысы в человеческом теле, бездушные чудовища, которые ненавидят Господа и делают все, чтобы сбить добропорядочных мужчин и женщин с Истинного пути. При первой возможности они не задумываясь убьют меня и любого из моих Братьев и Сестер, и для них нет ничего слаще, чем заточить нас в темницу и пытать до скончания веков. У федералов много обличий – ФБР, БАТОВ[3], ЦРУ, Управление шерифа, полиция, Налоговое управление, МНБ[4], – но все это головы одной гидры, монстра, повсюду простирающего свои щупальца с единственной целью: установить владычество Змея на всей земле.

Я иду по двору к Большому дому. Особо не спешу, хоть и вижу, что бόльшая часть Семьи уже собралась на стрельбище позади дома, а опоздать на тренировку – значит гарантированно схлопотать наказание. Но все и без того глазеют на меня – из-за мамы и Нейта обо мне ходят пересуды, – и если сейчас я даю лишний повод к осуждению, то и пусть.

Я огибаю Большой дом и присоединяюсь к толпе. Хани бросает на меня взгляд и улыбается – она и не догадывается, как дорог мне этот знак, – но все остальные, кажется, не замечают моего опоздания. На пятачке перед стрельбищем отец Джон уже начал свою лекцию – с суровым прищуром он описывает, что конкретно сделают с нами федералы, если мы хоть на миг потеряем бдительность.

Стоит нам оказаться во Внешнем мире, вне защиты отца Джона, как федералы засекут нас с вертолетов и расстреляют из огнеметов. Детей и младенцев они убьют, расчленят, а куски поджарят на адском пламени и съедят. Женщинам Легиона федералы запустят под кожу паразитов, которые сожрут их плоть изнутри. Федералы отрубят нам руки и ноги, зашьют рты и будут глумливо хохотать, глядя, как мы умираем голодной смертью.

К тому времени, когда отец Джон заканчивает речь, некоторые из моих младших Братьев и Сестер тихо плачут. Малыши безмолвно роняют слезы, а их родители стоят с напряженными лицами. Слабости в Легионе Господнем не терпят. Я украдкой поглядываю на Хани: она пристально смотрит на Пророка, и ее выражение совершенно непроницаемо. Лекция завершена, пора приступать к тренировке.

Стрельбище расположено на максимальном удалении от главных ворот, от любопытных взглядов его заслоняют Большой дом, сад и ряд хозяйственных построек. Жизненно важно – отец Джон постоянно повторяет эти слова, – чтобы враги до самого последнего момента не подозревали, как хорошо мы подготовлены.

Центурионы вооружены постоянно, но, кроме них, иметь оружие не разрешается никому. При отце Патрике едва ли не у каждого в Легионе имелся под рукой как минимум карабин, однако после Чистки все изменилось – и это, и многое другое. Теперь на тренировках мы стреляем из оружия, которое хранится под замком в подвале Большого дома. Его выдает нам Эймос, тщательно пересчитывая стволы в начале и конце занятия.

Почти час мы отрабатываем навыки стрельбы. Целями служат грубо намалеванные на деревьях подобия мужчин и женщин с надписью «ФБР» на груди, круглые стрелковые мишени, консервные банки, бутылки, пластиковые тарелки и вообще все, что есть в хозяйстве. Грохот стоит оглушительный, а пороховой дым, густой и горький, царапает горло.

В нашем арсенале пистолеты «Глок» – семнадцатый и двадцать второй, «Пустынный орел», SIG Sauer Р226, «Беретта» калибра 9 мм, пистолет-пулемет МР5, револьверы «Смит и Вессон» сорок пятого калибра, винтовки AR‑15, М4 и М16, двустволки «Ремингтон», автоматы Калашникова и десятки других видов оружия. Детей до восьми лет к стрельбе не допускают, но присутствовать обязаны все, независимо от возраста. Уверена, большинство моих младших Братьев и Сестер назовут двадцать шесть моделей огнестрельного оружия раньше, чем выучат двадцать шесть букв алфавита.

Я смотрю в прицел М4 – винтовки, которую, помнится, в первый раз еле-еле сумела поднять, – и кладу палец на спусковой крючок. Чтобы уменьшить отдачу, переношу вес на опорную ногу, приклад упираю в плечо. Когда я снова и