Гувернантка - Салли Лэннинг

Уткнувшись лицом ей в шею, Мартин сказал:

– Ты удивительная женщина, Энн Дэвис.

После короткой паузы она дерзко ответила:

– Что ж, спасибо. Ты и сам парень хоть куда!

– Я собираюсь учредить общество спасения от ящериц в составе одного человека.

Как он и рассчитывал, Энн хохотнула.

– Давай, давай.

Мартин обнял ее и совершил новое открытие: он все еще хочет ее. И существует уйма способов заниматься любовью, которые они еще не испробовали. От одной мысли об этом у него захватило дух. Забыть о ней? Кого он дурачит? Возможно, эта ящерица оказала мне медвежью услугу, мрачно подумал Мартин. Если бы я был хоть каплю умнее, то продолжал бы придерживаться своего обещания.

– О чем ты думаешь? – прошептала Энн.

Ее лицо омрачила неуверенность. К черту осторожность, подумал Мартин. В данный момент ее счастье важнее, чем грызущие его сомнения. И почему он так боится обязательств? Это слово даже ни разу не возникало в его разговорах с Энн.

– Ты не можешь сказать, о чем я думаю? – спросил он. – Впрочем, к мыслительному процессу это не имеет никакого отношения. Как ты относишься к повторению?

Ответная улыбка Энн была полна озорства.

– Думаю, меня можно уговорить.

– Хорошо, – кивнул Мартин и собрался сделать это с присущим ему мастерством и воображением.

Он вовсе не рассчитывал, что Энн откликнется с такой готовностью, с таким обожанием, которые возбудят его до лихорадочной дрожи. Он ласкал каждый дюйм ее тела. Она принадлежит мне, мне и только мне! Это была последняя мысль Мартина, перед тем как Энн устремилась в бездну наслаждения, увлекая его за собой.

Потрясенный силой физических ощущений и обуреваемый смесью несовместимых чувств – нежности, стремления защитить и одновременно ужаса, Мартин прижал ее крепче к себе. Как часто мужчина и женщина могут отдаваться друг другу так самозабвенно? С таким восторгом предугадывать и исполнять все желания друг друга?

Нужно поскорее убираться отсюда!

Но голова Энн лежала на его груди, рыжие волосы рассыпались по ней в восхитительном беспорядке. Где-то у своего живота – Мартин чувствовал это – билось ее сердце. Ее дыхание обжигало кожу. Так что же ему делать? Сказать, что он уйдет прямо сейчас, поскольку до смерти напуган? Проклятье, он взрослый человек! Предполагается, что мужчина не должен пугаться женщины. Во всяком случае, нужно очень постараться, чтобы напугать его.

Мартин лежал не двигаясь, и со временем дыхание Энн стало глубоким и размеренным. Итак, выбор сделан: он останется. Пока.

Неужели он действительно хочет сказать ей завтра «прощай»? Если у него есть мозги, то именно так он и поступит. А вот Энн, как подозревал Мартин, очень привязчива.

Тупик.

Неужели он хочет заставить ее страдать? Конечно нет. Или уже слишком поздно? Так, может быть, лучше причинить ей боль сейчас, чем спустя какое-то время? Вот тебе расплата за нарушенное обещание, едко подумал Мартин. И внезапно вспомнил о предложении, которое так и не изложил ей. Теоретически оно касалось Тори. Но на самом деле было задумано ради него самого.

До боли отчетливо он вспомнил кое-что еще: то, как доверчиво, открыто и безоговорочно Энн подарила ему себя. Неужели он швырнет этот подарок ей обратно? Мартин нетерпеливо вздохнул. В мире бизнеса он был известен как человек, принимающий решения со скоростью пистолетного выстрела. Однако, когда дело касалось Энн, он колебался, испытывал сомнения, передумывал и снова сомневался.

Держи свое предложение при себе, Мартин Крейн. «Прощай» – это всего лишь слово из двух слогов.

Энн разбудило тихое воркование голубей на деревьях, росших за окнами ее комнаты. Она машинально протянула руку в поисках Мартина, но нащупала лишь скомканные простыни и подушку. Энн распахнула глаза. Я одна, смущенно подумала она. Одинокая и обнаженная в собственной постели.

Ее кожа пропиталась запахом Мартина, по ее телу разливалась блаженная лень – значит, ей не приснилось, что они занимались любовью. Это было реальностью, восхитительной, захватывающей дух реальностью! Но где же Мартин?

Тори. Конечно, он не мог остаться в этой постели, боясь, что дочь проснется и застанет их вместе. Но почему не разбудил ее, прежде чем уйти? Почему не обнял покрепче и не поцеловал, прежде чем оставить одну?

Ночная рубашка все еще лежала на полу, и тысячи воспоминаний нахлынули на Энн. Ей пришлось проделать длинный путь на этот маленький тропический остров, чтобы узнать, каким потрясающим и прекрасным может быть акт любви. И именно Мартину суждено было стать ее наставником.

Внезапная мысль царапнула ее, как коготки ящерицы. А почему бы Мартину и не быть более чем искушенным в постели? У него большой опыт. У него были богатые и изысканные любовницы. Она, Энн, должно быть, показалась ему невероятно наивной и неискушенной.

Что там говорила Келли в один из своих редких приездов домой после свадьбы?

– Конечно, женщины буквально виснут у него на шее. Его трудно винить в том, что он берет то, что предлагают… В конце концов он всего лишь человек.

Тогда Энн сочла Келли слишком снисходительной. А теперь чувствовала, как лицо до корней волос залила краска стыда; Прошлой ночью она предложила себя Мартину. Он имел милосердие и твердость отказаться. Но позже, в ее постели, воспользовался тем, что она с такой легкостью сделала доступным. И в самом деле разве можно винить его в этом?

Прошлой ночью она стала одной из множества женщин, о которых раньше думала не иначе как с презрением. Она низко пала в собственных глазах, не говоря уж о глазах Мартина. Если бы она с такой страстью не ответила на его поцелуй, если бы не ринулась ему в объятия с легкостью волны, набегающей на песок, он бы ушел, сдержав свое обещание.

Эти мысли были ей невыносимы. Энн выпрыгнула из постели, засунула ночную рубашку под подушку и поспешила в ванную. Включив горячую воду на полную мощность и встав под душ, она принялась с ожесточением тереть себя мылом, словно стараясь уничтожить все воспоминания о прикосновениях Мартина.

Но как ей вытравить его из своей памяти? Из своего сердца? Как забыть его хрипловатый, прерывистый голос, его смех, и страсть, и удовольствие, которое он доставил ей в постели?

Она забудет его. Со временем. Она должна.

Быстро надев светлую хлопковую юбку и блузку в деревенском стиле, Энн открыла дверь и вышла в залитый солнцем холл. Растянув одеревеневшие губы в улыбке, она вошла в столовую.

– Доброе утро, Мартин… Где Тори? – прощебетала она. – О, хорошо, опять папайя. А это, кажется свежие круассаны?

Стоя спиной к нему, она налила себе чашку кофе.

– Тори на пляже с Мелани и ее мужем, – ответил Мартин. – Как ты спала?