Кипарисовая аллея - Джейн Арбор

— Да, возможно, я действительно, как вы говорите, «доморощенный» психолог. В свое время мне пришлось побывать в ситуации вроде этой, только я не мастер развивать теории. Простите.

Некоторое время они молчали, потом Леоне отстранил свисавшую ветку и внимательно заглянул Аликс в глаза:

— Это вы простите. Я, наверное, потревожил какую-то старую рану? Должно быть, кто-то, кого вы любили, был в таком же состоянии, как мачеха, и вы были его исцелителем, его утешением. Да?

Она кивнула:

— Да. Мой отец. Он долго болел, а потом умер. Врачи сказали, слабое сердце, но на самом деле он просто не вынес тоски после смерти моей матери.

— Вам досталась такая тяжкая ноша? Как же вы справлялись?

— Мне не всегда удавалось справляться. Чувствуя мою жалость, отец еще больше раскисал, а жесткое обращение и вовсе не приносило результатов. Но я научилась лавировать — где надо, командовала, а где надо, уступала. Это помогало. Мне удавалось отвлечь его, переключить на другие мысли. Хотя и ненадолго.

— Он тоже страдал от подавленности, как мачеха?

— Да. От необходимости общаться с людьми. Буквально заставлял себя выходить из дому. И от одиночества. Мне удавалось лишь на время взбодрить его. — Аликс вздохнула. — Знаю, я нередко обманывала его ожидания. Он сам так говорил, хотя не хотел меня обидеть. Просто мне не дано было заменить маму. Он не хотел умирать, но и жить тоже не хотел. А я значила для него все меньше и меньше.

— Это причиняло вам боль?

— Потом да. А тогда я просто не могла позволить себе расслабиться… Ведь отец очень нуждался во мне. Я была всем, что у него осталось… — Аликс замолчала — ее удивил этот доверительный тон в собственном голосе. Такого не было уже давно. Да и с кем ей было делиться? И сейчас тоже не с кем. Микеле это неинтересно, а от Венеции подобные признания лучше скрыть. Так зачем же и Леоне знать обо всем этом — о чувстве вины, сожалениях, неудачах и печальном опыте, полученном столь дорогой ценой? Но ответ пришел сам собой — она чувствовала, что Леоне хочет ее выслушать. На нем уже не было той маски высокомерия, которая все это время воздвигала между ними неприступную стену. Аликс чувствовала в нем друга, которому не раздумывая могла довериться… А он спокойно проговорил:

— По-моему, вам не следует корить себя за то, что не всегда могли оправдать ожидания отца и быть для него тем, в чем он более всего нуждался. А что, если бы у него не было даже вас? — Леоне поднялся и протянул ей руку.

Он стряхнул с ее платья сухие былинки и положил обе руки ей на плечи.

— Знаете, я теперь начинаю думать, что не смог бы найти никого лучше вас, для того чтобы помочь мачехе. Даже через компьютер.

«Ну вот, опять это высокомерие, — подумала Аликс. — Разве это он нашел, а не Микеле?» И все же без его участия она вряд ли была бы сейчас здесь.

До вечера оставалось всего несколько часов, и Аликс очень скоро убедилась, что зачастую самые худшие человеческие опасения не имеют под собой оснований.

Глядясь в зеркало, она не могла скрыть радости — желтое платьице от Луиджи пришлось ей к лицу как нельзя лучше, и синьора Париджи искренне радовалась за нее. Венеция, полагавшая, что затмит красотой всех, была и впрямь обворожительна. Леоне держался учтиво и особенно мягко обходился с мачехой. Единственное, что омрачало всеобщую картину, это отсутствие Микеле, появившегося в самую последнюю минуту. Ловко увернувшись от ответа на короткий вопрос Леоне: «Где ты был?» — он при всех расцеловал Аликс, сделал ей комплимент и быстро переоделся, уложившись в четверть часа, отведенные ему на сборы Леоне.

Вечер прошел замечательно. Они поужинали, несколько раз танцевали, пока не началось шоу, которое им очень понравилось. Аликс не удалось запомнить всех, кого ей представили в тот вечер, а когда проявляемый к ней интерес грозил поставить ее в неудобное положение, Леоне и Микеле всякий раз выгораживали ее из неловкой ситуации. Сегодня она впервые чувствовала себя «своей» в семье Париджи и впервые не задумывалась о завтрашнем дне.

Выбрав момент, Микеле сообщил, что скоро у Аликс день рождения, и они дружно принялись строить планы относительно того, как его отметить.

Микеле поднял за нее бокал:

— За то, чтобы мы отпраздновали твой день рождения с шиком!

— Думаю, мы устроим торжественный ужин. Ну, скажем, в «Хилтоне», — предложил Леоне.

Он стал советоваться с Микеле, как вдруг синьора Париджи невозмутимо проговорила:

— Нет, Леоне. Думаю, не нужно никаких ресторанов. У нас семейное событие, вот и устроим дома праздничный ужин. Пригласим гостей — самых близких друзей и кое-кого из родни. Как вы считаете?

Все замерли от удивления. Первым очнулся Леоне.

— Дома?! Но… — хотел было возразить он, однако передумал и невозмутимо продолжал: — Ну конечно. Домашний прием в честь Аликс. Что может быть лучше? Только ты представляешь, сколько хлопот с этим связано?

— Ну и что? — Синьора была невозмутима.

Он пожал плечами и с улыбкой спросил:

— Значит, ты чувствуешь в себе силы, мачеха, устроить этот прием?

— А почему бы и нет?

— Хорошо. Значит, мы его устроим, — заключил Леоне, бросив заговорщицкий взгляд на Аликс, словно ожидая от нее поддержки.

Потом они вчетвером отправились домой, оставив Венецию в клубе на попечении ее верного Джиральдо. Поцеловав Аликс на ночь, синьора удалилась к себе в спальню, Микеле предложил чего-нибудь выпить, на что Леоне согласился, но Аликс отказалась.

— Мне на сегодня достаточно, — сказала она, умиротворенно улыбаясь обоим. — Вечер был прекрасный. Спасибо вам большое.

Микеле учтиво поклонился.

— Спасибо вам, синьорина! — Потом вдруг взяв Аликс за руку, спросил: — А как насчет поцелуя на ночь?

Аликс смутилась, пытаясь выдернуть руку, но он крепко держал ее, а его прищуренные глаза предупреждали о надвигающемся мрачном настроении.

Аликс невольно перевела взгляд на Леоне, словно ища поддержки. Тот нахмурился и быстро подошел к Микеле.

— Ну, довольно! — резко сказал он. — Хватит — значит, хватит. Нечего ломать комедию передо мной.

Микеле с вызовом смотрел на него.

— А кто говорит, что это комедия? Все по правде. Аликс сказала, что я подарил ей чудесный вечер, и вот я жду награды.

Вместо ответа Леоне забрал у него бокал, принес свой и выплеснул в окно содержимое обоих.

— Аликс права — всем нам, в самом деле хватит на сегодня. И я советую тебе, друг мой, отправляться в постель. Аликс, пойдемте!

Они слышали, как у них за спиной Микеле налил себе другую порцию, но Леоне никак не отреагировал. За дверью он наклонился, чтобы поцеловать руку Аликс, но потом, внезапно передумав, прикоснулся губами поочередно к ее обеим щекам, как это всегда делают итальянцы в знак прощания или приветствия.