Птица-лира - Сесилия Ахерн

– Останешься здесь сегодня на ночь?

– А ты?

– Нет, – тихо ответил он. – Не могу, Лора.

– Ох, это я понимаю. – Она заспешила, выражения ее глаз в темноте он не мог прочитать. – В смысле все вы. Добро пожаловать.

– Все мы тут? – переспросил он, оглядывая коттедж.

– Да, ты прав, лучше вернуться в гостиницу, – сказала она. – Я не хочу оставаться тут одна.

«Больше не хочу», – прибавила она про себя.

На следующее утро они наведались в домик бабушки Лоры, где выросла она сама и ее мать. В стороне от главной дороги, в двадцати минутах езды от городка этот маленький дом словно прятался от любопытных глаз. Как это часто бывает в сельской местности, съезд к дому замечал только тот, кто его специально искал. А если бы кто-то случайно наткнулся на это жилье, оно показалось бы неприветливым, и не догадаться, сколько любви и тепла хранили не так давно его стены. После смерти Хетти прошло девять лет, в доме никто не жил, и это сказывалось. Но Лора и после десятилетнего отсутствия водила их по дому так, словно покинула его лишь вчера. Бо старалась расспрашивать ее как можно деликатнее, понимая, как непроста для девушки эта минута.

Машину Бо оставила на главной улице: ей хотелось уловить реакцию Лоры, когда та впервые за десять лет подойдет к родному дому. Подъездной путь к дому преграждали запертые ворота, которые, по словам Лоры, бабушка установила после смерти деда – ради большей безопасности.

– Не знаете, написала ли ваша мама или бабушка завещание? – спросила Бо, пока они шли к дому по длинной дорожке под высокими деревьями.

Лора покачала головой:

– Как я могла это узнать?

– Обратиться к нотариусу или к поверенному вашей бабушки.

– У Гаги душа в доме не было, какой уж там поверенный.

Рейчел и Соломон отвернулись, скрывая смех.

– Ну, если не поверенный, то назначается кто-то для распоряжения собственностью. Обычно ближайший родственник. Я потому это говорю, что вы, скорее всего, имеете права на эту землю и дом. А если в банке остались деньги или были какие-то инвестиции, переходящая по наследству пенсия – все тоже ваше. Я готова помочь вам разобраться с этим, если хотите.

– Спасибо. – Долгое молчание. Наклонившись, девушка сорвала фрезию, повертела в пальцах.

Рейчел сдвинулась вбок, спеша уловить отчетливую тень Лоры, силуэт, обрисованный солнечными лучами. Эти резкие лучи то смягчались, то снова резко вспыхивали за деревьями с каждым их шагом, словно огни маяка.

Лора снова зашагала, на этот раз быстрее.

– У Гаги больше никого не было. Она была единственным ребенком. Ее родители давным-давно умерли. Она родилась в Лидсе, с четырнадцати лет работала на фабрике, шила. Переехала в Ирландию, собиралась нянчить детей в семье тут поблизости, но вышло недолго – в то же лето познакомилась с дедом… – Тут дом полностью оказался у нее перед глазами, и Лора замерла, задохнулась.

Соломон шагнул вперед, чтобы ей помочь.

Тишина.

Рейчел сместилась у нее за спиной, камеру держала низко, снимала дом – глазами Лоры.

Соломон хотел бы увидеть ее лицо в эту минуту, но обязан был стоять позади камеры. Он присматривался к Лоре, вбирая каждую деталь. Как приподнялись и замерли ее плечи, оцепенев. Пальцы ее перестали судорожно вертеть фрезию. Цветок упал на землю, около кед. В наушниках Соломона отдавалось быстрое дыхание Лоры – учащенное и неглубокое.

Он отвел глаза от Лоры, охватил взглядом все кругом. Трава вымахала настолько высокой, что почти закрывала окна. Домик вовсе не сказочный – бурый кирпич, плоская крыша, два окна по обе стороны от двери. Никакого очарования, и только для Лоры – сундук с сокровищами воспоминаний.

Он ожидал от нее примерно таких же предсказуемых слов, какие вырвались у Бо, когда та подняла обеими руками первый полученный кубок: «Ой, тяжеленький!» – сколько он дразнил ее потом, когда она вернулась с этим хрустальным дивом. Потом Бо уже такого не говорила, стала более красноречивой, привычной, ушла спонтанность. Он ждал от Лоры кроткого удивления: «Дом стал совсем маленьким, не таким он мне запомнился» – что обычно говорят взрослые, когда возвращаются в места своего детства, но вместо этого Лора произнесла совсем другие слова.

– Даже если завещание и было, в чем я сомневаюсь, – голос ее был тверд, – и если дом оставлен мне, он давно перешел государству, потому что я нигде не значусь. Все, кто знал о моем существовании, умерли.

Она прибавила шаг, словно желая отделаться от спутников, и сквозь высокую траву устремилась к дому. Рейчел тревожно оглянулась на Соломона.

– Она говорит, что никто не знает о ее существовании? – тихо переспросила Рейчел, на миг прервав съемку.

Бо кивнула, ничуть не удивляясь, только зрачки расширились от возбуждения:

– Я порасспрашивала в городе, и ни один человек не слыхал, чтобы у Изабел Мерфи, или Баттон, как она предпочитала себя называть, был ребенок. Этот вопрос у всех вызывал только смех.

Рейчел нахмурилась:

– Так она лжет о себе?

Соломон сердито глянул на Рейчел, задетый таким суждением о девушке, но тут же напомнил себе, что Рейчел никогда не теряет благоразумия, а такое сомнение вполне естественно. Он запаниковал: неужто молодая женщина, к которой он успел сильно привязаться (по крайней мере, для него это было так), все о себе сочинила? Его словно в воронку засосало, и, когда все вокруг закружилось, отлетая, Бо пришла на помощь, Бо удержала его на поверхности и произнесла слова, за которые он вечно будет ей благодарен.

– Я выслушала все, что люди говорят об этой семье, самые безумные сплетни, какие только есть, и не то чтобы я не верила этим людям, но в первую очередь я верю каждому слову Лоры, – отчеканила Бо и заспешила к дому, нагоняя девушку.

Лора потянула на себя ручку, но дверь оказалась заперта. Потом она заглянула в окна, в каждое окно, прижимаясь лицом к грязному стеклу, заслоняясь ладонями от солнечных бликов. Стекло было так замурзано, ничего толком не разглядишь. Она обошла дом сзади.

– Где ваша комната? – вынырнула рядом с ней Бо.

– Там.

Внутри виднелась железная кровать без матраса, со шкафа кто-то снял дверцы. Комната практически пуста, никаких следов прежней жизни. Соломон пытался вчитаться в лицо Лоры, хотел зайти сбоку и посмотреть, но Рейчел сердито приподняла брови – он заслонял ей свет, мешал снимать, не туда пошел, бестолковый.

Наконец Соломон поставил оборудование. Развязал свитер, примотанный рукавами к поясу, обернул им руку до локтя.

Выбил стекло. Бо, Рейчел и Лора дружно обернулись к нему, чуть испуганные.

– Открыто, – сказал он.

Лора улыбнулась благодарно.

– Расскажите, как вы тут жили. В любой последовательности расскажите, – попросила Бо, когда они, пройдясь по захваченному крысами домику, устроились во дворе. Бо отыскала чудесное местечко в высокой траве, так чтобы дом и лес позади оказались у них за спиной.