Дочери Рима - Кейт Куинн

Званый вечер продолжился и с наступлением ночи. Лоллия прибыла с большим опозданием. Выглядела она довольно неряшливо — наспех одетая, нацепив на себя слишком много изумрудов. Первое, что она сделала, это рассыпалась в извинениях перед Корнелией.

— Я тогда скверно себя вела, — донесся до слуха Марцеллы ее виноватый шепот, когда Корнелия непринужденно заключила легкомысленную кузину в объятия. Пришла и Диана и прямо с порога затараторила о своей новой упряжке для «красных». Это было настолько утомительно, что Марцелла мысленно пожелала кузине сломать ногу, лишь бы та немного угомонилась. Диана сообщила, что ей сделали предложение заключить брак еще два сенатора. Почему бы нет? Она уже давно не та юная красивая зануда, какой была раньше. Теперь она просто зануда красивая, к тому же состоящая в родстве с будущим императором.

Как и я. Странная мысль. И все-таки, Марцелла не взялась бы сказать, изменится теперь ее жизнь или нет. История всегда движется вперед — независимо от того, кто именно носит императорский пурпур, историки всегда бесстрастно наблюдают за ее ходом.

Впрочем, при желании, ей ничто не мешает воспользоваться влиянием Корнелии и добиться для Луция поста в Риме. Тогда бы она наконец обзавелась собственным домом и освободилась из-под мелочной опеки Туллии.

— Позволь мне принести тебе мои поздравления, сенатор, — произнес Отон, пожимая Пизону руку. У него, наверно, болят щеки от нескончаемых улыбок, подумала Марцелла. — Тебе посчастливилось удостоиться благосклонности императора.

— Посчастливилось? — голос Пизона прозвучал надменно, словно он уже стал венценосной особой. Интересно, мелькнула в голове Марцеллы мысль, вспоминает ли он сейчас тот день на скачках, когда Отон без всяких усилий затмил его. — Фортуна оказывает предпочтение достойным, сенатор, а не удачливым глупцам.

По толпе пробежал смешок. Сотня гостей с готовностью показала, что считает наследника императора остроумным человеком. На какое-то мгновение улыбка Отона застыла на его лице, словно маска. Но в следующую секунду он откинул голову назад и сердечно рассмеялся.

— Хорошая шутка, сенатор. Надеюсь, она доставила тебе удовольствие. В будущем у тебя будет слишком мало времени для того, чтобы тратить его на нас, несчастных глупцов.

Впрочем, Пизон уже двинулся к другому доброжелателю. Отон остался один. Марцелла, повинуясь импульсивному желанию, быстро отошла от черноглазого сына губернатора Иудеи и шагнула к нему.

— Сенатор!

Увидев ее, Отон широко улыбнулся.

— Корнелия Секунда! Хотя я предпочел бы называть тебя Марцеллой, как и ты сама. Твоя сестра завладела именем вашего рода, а такая женщина, как ты, заслуживаешь собственного имени!

Отон продолжал говорить, легко и непринужденно, но Марцелла, повернув голову, заметила, что значительная часть гостей отхлынула к Пизону, оставив Отона практически одного.

— Я вижу, народ не стал терять понапрасну времени и ринулся восхвалять восходящую звезду, забыв про заходящую.

— Ты думаешь, что мое солнце зашло? — с той же улыбкой поинтересовался Отон.

— А разве нет? — вопросом на вопрос ответила Марцелла. — Ты проиграл. И найдется немало тех, в том числе, присутствующих здесь и самого Пизона, кто с радостью станет наблюдать за твоим падением.

— Я надеюсь услышать от тебя похвалу в свой адрес. За то, с каким спокойствием я принимаю удары судьбы. Ведь если я сам это говорю, значит, дела у меня все равно обстоят великолепно.

— Что же тебе еще остается? — дерзко произнесла Марцелла. — Биться головой о стену и причитать? Завтра тайком подкупить жреца, чтобы тот напророчил Пизону дурные предзнаменования, и тогда суеверная солдатня снова соберется вокруг тебя?

Лицо Отона вытянулось от изумления.

— Моя дорогая Марцелла, я и представить себе не мог…

— Оставим ненужную благопристойность. Просто признай, что тебе хочется свернуть Пизону шею, и ты почувствуешь себя гораздо лучше.

Отон рассмеялся.

— Да, мне действительно временами хочется свернуть этому напыщенному павлину шею. Особенно когда он отпускает бессмысленные, глупые шутки…

Марцелла на прощание улыбнулась сенатору, а сама отправилась к остальным гостям. Пожалуй, ей пора домой. Гай и Туллия пока ничего не знают, и она с удовольствием сообщит им это известие.

Кроме того, мне не терпится посмотреть на коровью морду Туллии, когда она попытается приструнить меня, а я отвечу ей, что предпочитаю следовать советам сестры. Будущей императрицы Рима.

Корнелия

— Ты не принесешь мне ячменной воды, любимая?

— С радостью, цезарь.

Пизон искренне рассмеялся.

— Не называй меня так!

— Почему же нет? — Корнелия поцеловала мужа. — Ведь ты все равно станешь императором.

Пизон снова рассмеялся и привлек ее к себе. По спине Корнелии пробежал приятный холодок.

Лучи скупого зимнего солнца, проникавшие в окна спальни, как будто немного согревали ее. Они легли спать всего несколько часов назад, когда дом покинули последние гости. Скорее даже не просто гости, а приближенные из их свиты. Да, теперь у нас есть свита!

— Ты опоздаешь, — пробормотала Корнелия между поцелуями. — Гальба хочет представить тебя войскам.

Жаль, что ей нельзя попасть в казармы преторианской гвардии, женщин туда не пускают. Пизон погладил жены по голове.

— Войска могут подождать.

— В самом деле? — произнесла Корнелия, целуя мужа в ответ.

Она надеялась, что он задержится, но Пизон с разочарованным стоном сел в кровати.

— Ты права, надо идти.

Корнелия одела мужа сама, отослав рабов прочь, после того как те принесли его лучшую тогу.

— Подними руку, нет, не эту, другую. Не шевелись, — командовала она, расправляя жесткие складки тоги.

— Я действительно сильно опаздываю, — простонал Пизон.

— Сошлись на свою похотливую жену, — отозвалась Корнелия, расправляя складку на плече мужа.

— Я намерен так и поступить, — насмешливо и одновременно строго отозвался Пизон, — и впоследствии непременно сделаю тебя Августой.

Корнелия с притворной скромностью улыбнулась, пряча свое возбуждение. Августа — в свое время этот титул император Август даровал своей супруге Ливии в знак ее добродетели и ума. Это давало ей право сидеть рядом с мужем на важных государственных приемах и политических собраниях.

— Но сенат может не одобрить этого решения. Я слишком молода, чтобы быть Августой.

— Одобрит. Это будет один из первых моих указов. — С этими словами Пизон накинул на голову край тоги. — Первое, что я сделаю, моя дорогая, это добьюсь того, чтобы Гальба выплатил преторианцам их деньги. Они давно этого ждут. Потому что если я смогу убедить его, солдаты перестанут роптать.