Восхождение к власти: день гнева - Соломон Корвейн

Маритон не содрогнулся, ибо встречался с таким едва ли не каждую неделю жизни в Информократии. Но вот дух постепенно берёт тремор от этой выходки, обличённой в форму законной воли. Мужчина не понимает, как можно использовать людской персонал, пускай и уступающий в интеллектуальных способностях высшим слоям, как обычный расходный материал? Не уж, то для нового духовенства и жалость неведома?

- Простите, - с иронией зазвучала речь. - А в чём они таком провинились, что их приговорили к рабству?

- Информационно-устанавливающий Информацион от № 12.12.15-112 гласит о том, что если кто-то из интеллектуально-обделённого персонала становится свидетелем преступления, квалифицируемого, как инфо-ересь, то для соблюдения стабильности и информационной положительности власти Информократии следует всеми способами ликвидировать свидетелей и потенциальных свидетелей. А из Экономического Протокола устанавливается информация, что рабский труд делает продукцию дешевле и повышает производительность. Вот и совмещая две нормы, мы получаем крайне эффективный экономико-правоохранительный механизм, – голосом, полным сухой констатации повседневного факта, пояснил Инфо-епископ.

- Правильно, - легко вспылил Маритон. - Женщины, временно исполняющие обязанности матерей, ещё нарожают. А Системы популяционного снабжения справятся. Что там делать-то? Взял подходящую женщину, привил её семенем и ждёшь результата. А Подсистема ускоренного роста сократит срок взросления в два раза. Какие ещё-то дела?

- Так, парень, - голос макшинослужителя стал грозным, а сам духовник останавливается подле широкого окна. – Ты в чём-то сомневаешься? В наших системах охраны правопорядка и информационной стабильности? Или может тебе не по нраву, что нестабильный, гнилой и маразматический институт семьи заменён на более продвинутое воспроизводство популяции? Может тебя тоже коснулась инфо-ересь и мне провести ритуалы информационного очищения, дабы избавить твои мыслительные процессы от бреда?

- Нет, я просто восхищался нашими Системами, – лёгкий намёк иронии проскочил вне внимании Инфо-епископа. – Ничего кроме восхищения, как и надлежит в истинно стабильном обществе.

- Вот и хорошо. А теперь просто следуй за мной.

Служитель правоохранительных структур и Инфо-епископ прошли ещё несколько десятков метров по лабиринту коридоров, казавшиеся нескончаемыми. И всё везде в едином стиле – обои с рисунком микросхем, гранит под ногами и одинаковые литании, написанные на гобеленах. Их смысл заключатся в одной простой мысли – все должны подчиняться тем, кто признан умнее и информационно-совершеннее. Одинаковые тексты и одинаковая фабула буквально вдалбливает в мозг эту одну-единственную идею, вокруг которой построено всё общество Информократии.

Маритон, убирая взгляд от пропагандистских гобеленов и плакатов, невольно погружается в воспоминания о прошлом, когда он был ещё мальчиком, смотрящим на звёзды и мечтавшим о времени, когда станет кем-то очень полезным и поможет всему обществу. Он жил на тлеющих руинах давно умершего государства, известного, как Италия в его северо-западной части. Несколько стран раздирали пространство, устраивая бесконечные войны и изматывающие походы, разоряющие земли этого клочка планеты. Лига Севера сражалась с техноязычниками на юге своих владений, в центре полуострова сцепились насмерть осколки осколков – ошмётки Италии сошлись насмерть в кровавом противостоянии. Всюду полыхал пожар войны, миллионы людей утопали в нищете, болезнях и безнадёги. Он с содроганием помнит то время, ставшее эпохой голода и жажды, лишения жилища и отсутствия надежды, хоть и было это чуть больше сорока лет назад. Но в тех временах было что-то человеческое, чего нет сейчас. Люди дружили, женились, выходили замуж и всячески стремились сблизиться друг с другом. Люди были людьми, а не чем-то вроде исполнительных программ на компьютере, которые можно удалить в любой момент и загрузить новые. Но в какой-то момент времени любовь, дружба и мысли о семье стали вирусными идеями, которым нет места в «Просвещённом обществе». После окончательного возвышения пяти апостолов, когда их силами были сокрушены все враги, «Вирусными идеями» объявлялись все мысли, идущие вразрез с бесчеловечными информационами, директивами и «Установлением информации», которые гласят теперь о том, что должно быть и как лучше и теперь ничто не может сделано иначе, как повелевает, «установленная информация».

«Человечность, крайние чувства, хаотичность, свобода и неупорядоченность – вот, что привело нас в состояние перманентной войны и тотальной разрухи. Страсти человеческие должны быть уничтожены во имя вящей стабильности, а значит, мы объявим войну чувственности. Ради мира и прогресса», - с отвращением вспомнил слова апостолов Маритон, понимая, что в те дни сотни тысяч были готовы продать души дьяволу ради прекращения битв, ради хоть мало-мальски полного стола.

- Во имя святых инфо-духов, о чём ты задумался? – звучит грозный вопрос. – Мы пришли.

Перед Маритоном распахивается белоснежная дверь и простирается довольно широкое помещение, которое чем-то отдаёт духом прошлого, когда большие чины собирались в конференц-залах для решения насущных проблем. Аккамулярий слегка дрогнул от того, что теперь он причислен к чему-то сокровенному и возвышенному.

Под подошвами сапог мужчина чувствует мягкий и довольно приятный ковёр и глаза видят, что он яркого синего цвета с пресловутой символикой микросхемы. Белоснежные стены, украшенные чёрным технико-машинным орнаментом, расположены на довольно приличном расстоянии друг от друга, создавая эффект просторности. Посреди всего помещения поставлен длинный овальный стол из плотного коричневого недавно открытого нового пластика, по своей плотности сопоставимый с древесиной. На креслах, обтянутых серым кожзаменителем, восседают десяток фигур, а у самого конца на высоком, выделяющемся былым цветом троне, сидит устрашающего вида человек, видимо и возглавляющий Временный исполнительный оперативный комитет. На нём висит белое, но не белоснежное, пальто с высоким воротником, покрывавшее всё от горла до щиколоток, скрывшихся под чёрными высокими сапогами.

Но больше всего взгляд приковывает его лицо – перекошенные губы, щёки, покрывшиеся шрамами, отсутствие на правой стороне волос, ибо вместо них сияет пластина из металла, а левый глаз представлен сверкающим зелёным огнём заменителя. Слагается впечатление, что он тяжёлым, грузным взглядом сверлит само пространство, не обращая внимания на вошедшего.

Рядом с ним сидят ещё люди, облачённые в чудные костюмы, но Маритон не смотрит на них, ибо всё его внимание приковывают две персоналии – странный мужчина на троне в центре и Анна, сидящая за три места от главного и центрального места.

- Ваше инфораршество, - с глубоким почтением и склонив голову, обращается Инфо-епископ к устрашающему человеку. - Я привёл Маритона УК-115 к нам, как и было велено.

- Хорошо, – скрежет грубого и топорного голоса, слившийся с нотками бренчания механического мотива, полился из-за кривых губ и тут же, глава Комитета устремляет взор на Маритона, чем пробирает его до глубины души. – Я должен представиться и представить присутствующих,