Демон и легион смерти - Кир Лирик

– Ты чего такой довольный? Ночной горшок на майского жука поменял? – поинтересовался Илвус и принюхался через прилавок, – Ты похмелялся что ли после вчерашнего?

– Кто? Я? – забегал глазками бородач, – Вообще, ни капли!

– Ну ка повтори за мной, – разозлился демонёнок:

– Ехал Грека через пустошь,

– Видит Грека в жизни мрак,

– Вызвал Грека тени предков,

– Предки Греке дали знак.

Донор напряг извилину и запутался: – Вызвал Грека пустошь мрака… тьфу, ничо не понял!

– Ещё раз увижу, что на рабочем месте лакаешь свою настойку, то будешь работать четыре декады только за еду! Уяснил? – пригрозил Илвус.

– Уяснил! – буркнул гном и, видя, что начальство не в духе, поспешил сменить тему: – А тебе что ли понравилась форма гвардейца и ты его съел?

Илвус хмыкнул и рассказал про сегодняшнюю попытку его грохнуть и про тяжело раненого Кирония.

Донор цокал и хмурился втечение всего рассказа и в конце вынес вердикт: – Илвус, когда ты валялся без сознания, боги очень внимательно слушали рассказ Виолы и Кирония про ваши похождения в другом мире. И мне показалась, что богиня смерти благоволит твоей персоне. Я бы вот очень не хотел стать её любимчиком, но смерть каждый день дышит тебе в затылок. Ты бы оглядывался почаще!

Я впала в ступор и пыталась понять – шутит гном или нет. Неужто сама повелительница смерти пришла в наш мир, чтобы послушать о приключениях этого парня?! Ну, вот не укладывалось у меня это в голове. Оценивающе взглянув на парня, теперь я поняла, почему все вокруг ему подчиняются, даже император, и тот, как мне показалось, его побаивается. У самой сейчас мурашки по спине пробежали, но не от страха, а от осознания, что я стану одной из них.

– Кстати, ты мне так и не дал рассказать про добытую информацию, – вспомнил Донор, – Илвус, тобой в городе интересуется один гном. Кличут его Пятак.

– Сейчас все, кому не лень, мною интересуются. И почему прозвище такое странное для гнома? Не из-за большой любви к пухлым хрюшкам? – хихикнул парень с намёком на похождения Горелой Бороды.

Тот не отреагировал и пояснил: – Пятаком его прозвали за то, что за свои услуги тот всегда просит пять, или пятьдесят, или пять сотен монет… ну, и так далее, в зависимости от сложности работы, наверное, его мама только с пятой попытки родила. Но меня беспокоит, что этот Пятак – отверженный. Его изгнал собственный клан, а значит, он совершил что-то очень гадкое, например, серьёзную кражу или убийство. За меньшее у нас не вышвыривают пинком под зад. И отверженные обычно опускаются до очень грязной работы, не брезгуя проливать чужую кровь. Так что будь осторожен!

Илвус не стал комментировать предостережения и заботу гнома, и они обсудили несколько вопросов, касающихся магазинчика и амулетов, потом демонёнок сообщил Донору, что с завтрашнего дня я буду прикреплена к его пузатой тушке в качестве охраны. Вот тут начался гномий бунт.

– Илвус, мне не нужна эта кожаная лошадь! Я и сам прекрасно справляюсь! – скривил морду Донор, а борода от возмущения растопырилась в стороны.

Вот этого я уже стерпеть не смогла: – Слышь ты, ведро с салом, я тебе сейчас увечий добавлю к твоей детской травме мозга!

– Брейк! Угомонились оба! – гаркнул парень.

– Я не хочу с ней…

– Это трудности твоих нехотелок! – грубо перебил он гнома, – Будет так, как я сказал! А если вы не найдёте общего языка, то я вам обоим нарушу баланс жизненно важных приоритетов, проще говоря – здоровья убавлю!

Спорить ни один из нас не решился, всё-таки это было не просто начальство, а демон, который водит дружбу с богами.

– А теперь протянули и пожали друг другу руки! – скомандовал Илвус с таким лицом, что отказаться было равнозначно подписать себе смертельный приговор.

Пусть и нехотя, но мы пожали руки через прилавок, но парню этого было мало: – А теперь поцелуйтесь, чтобы я поверил, что вы помирились!

Мы с гномом выпучили глаза, пытаясь найти хотя бы тень усмешки на его лице, как спасительную соломинку, чтобы не подвергаться таком унижению, но демонёнок рыкнул: – Быстро целуйтесь!

Гном с выражением омерзения сложил толстые губёшки и потянулся в мою сторону, но я на такое не подписывалась, одёрнула руку и выкрикнула: – Вы – психи! Совсем с ума сошли? Хотите, чтобы я с пивной бочкой целовалась?!

И тут Илвус заржал, как рожающая кобыла, его аж скрючило от истеричного хохота. Гном надулся и что-то бубнил насчёт того, что ночью нагадит демонёнку в сапоги, а тот в ответ сложил губы, изображая бородача, и опять начал биться в истерике от смеха.

– Боги, храните психику тех, кто воспринимает меня всерьёз! – еле успокоившись, хихикнул парень.

Горелая Борода не на шутку обиделся, и, видимо, чтобы не слушать проклятия в свой адрес, Илвус решил, что пора уходить, но у выхода спросил: – Донор, а ты и впрямь видел левое яйцо тролля?

Гном психанул, схватил счёты и запульнул ими в демонёнка, но тот успел закрыть за нами дверь. Парень, видя, что я не оценила его шутки, решил оправдаться, но получилось только ещё хуже: – Привыкай, нас всех с детства по голове часто били, вот и юмор соответствующий, – а после моего рассерженного взгляда, сменил тему: – Кстати, почему тебя Гарпией кличут, насколько я помню – это полуженщина-полуптица, причём очень недружелюбная. Нормальное-то имя есть?

До дома Таврона оставалось пересечь четыре улицы, и я решила, что идти молча будет неловко и, вздохнув, рассказала: – Я уже забыла своё настоящее имя. Да и нет больше той меня, а значит, имя тоже осталось в прошлом. Ещё в учебке, когда я была юна и наивна, меня пригласил на свидание один парень, за которым ухлёстывали многие девчонки, и мне очень льстило, что он выбрал именно меня. Он предложил покататься на лошадях за стенами города, а там он и трое его дружков меня изнасиловали и избили, бросив в лесу, видимо, думая, что там я и сдохну. Но, как видишь, я выжила.

– В отличие от них? – предположил Илвус.

– Ну, почему же, тот, что пригласил меня на свидание, выжил. Я дождалась в том же лесочке, когда он повезёт очередную наивную дуру на прогулку по членам его дружков, и, спрыгнув с дерева, пальцами выдавила ему оба глаза, а трупы той троицы уже остывали, не дождавшись праздника плоти. У безглазого родители оказались не последними людьми в столице, и меня вычислили через ту дурёху, которую я спасла от позора и смерти. И по каким-то своим