Княгиня Ольга - Александр Антонов

Княгиня Ольга и воевода Свенельд спустились с холма и молча прошли через все пространство резни, где остались лежать пять тысяч древлянских воинов. Княгиня помнила, где оставила воеводу Яровита, и подошла к тому месту. Он лежал на спине и смотрел в небо открытыми глазами, и в них таились хитрость и удивление. «Ну вот, Яровит, мы с тобой и сочлись», — прошептала она. С тем и покинула место побоища, где не было раненых, а только мертвые. Выйдя из рощи, княгиня велела подвести коня. Ей помогли подняться в седло, и она поехала к могиле Игоря. Там постояла немного и промолвила:

— Я еще вернусь к тебе, мой любый семеюшка, — развернулась и помчалась к подлеску, где затаились воины Путяты. Следом за княгиней мчались лишь три десятка воинов из личной охраны. Тысяцкий Путята встретил Ольгу, и она повелела ему:

— Иди со своими воинами к главным воротам, позови князя Мала или его воевод, скажи им, что вызываешь на честный бой. Ежели не выйдут вместе с князем, скажи, что всем им будет худо. С тем и возвращайся.

— Все передам слово в слово, матушка княгиня, — ответил Путята и умчал к своим воинам.

Княгиня Ольга не стала ждать, когда соберется вся дружина. Она вернулась на опушку соснового бора, там нашла свою кибитку, ей помогли сойти с коня и подняться в удобный дорожный возок Едва она опустилась на медвежью полость, как силы покинули ее и Ольга во второй раз за минувший день разрыдалась. Как ни крепка была ее вера в то, что все содеянное ею за последние дни справедливо, что‑то угнетало ее, лишало покоя, сна, отнимало силы, бросало в пучину раздумий, сомнений. Все это изматывало Ольгу до такой степени, что она боялась за свой рассудок И в такие минуты перед нею возникал образ человека с суровыми и грустными глазами, с упреком на устах. Он являлся к ней уже какой раз и раздражал ее, но что‑то было в нем притягивающее. Сиим человеком был священник церкви Святого Илии, отец Григорий. С его образом перед глазами Ольга впала в забытье и пришла в себя лишь на теремном дворе.

На Руси начались зимние праздники. Язычники ожидали их с нетерпением. И дождались, обрадовались. Они высоко чтили Коляду, коего звали богом торжеств и мира. Держава в этот год ни с кем не воевала, земля уродила много плодов, зерна, скот на дворах принес хороший приплод, в лесах приросло много зверья, птицы, в реках буйно жировала рыба. И пчелы хорошо потрудились на медоносах. Было из чего сварить медовухи к колядским праздникам. По деревням и селениям в колядские вечера парни и девки жгли на околицах костры, отогревали землю над усопшими родителями, дабы тепло живых давало знать покойным о том, что их помнят.

В Киеве на улицах гуляли ряженые, пели колядские песни, дети бегали по дворам, славили Коляду, веселили хозяев и выпрашивали дары. На Священном холме, в капище идолов царило свое. Там бога торжеств и мира ублажали жертвоприношениями, лилась кровь животных, птиц, пылал жертвенный огонь. Сотни пожилых киевлян пришли на встречу с Богомилом, дабы услышать от него о том, что сулят им боги Перун и Коляда. Будет ли мир или накатится война?

В эти же колядские дни в двух церквах Киева, незаметно для большинства киевлян, христиане справляли свой престольный праздник, Рождество Христово. В церкви Святого Илии в рождественскую ночь пред сотней верующих священник Григорий возносил слова любви и милосердия Божьего.

— Нет щедрот равных Твоим, Господи, и на праведных и неправедных исходит роса благодати Твоей. И над злыми восходит солнце Твое.

Вознося хвалу Господу Богу, священник Григорий вспомнил о великой княгине. Как хотелось ему помолиться за Ольгу. Но череда жестоких расправ, учиненных по ее воле над древлянами, отвращала Григория от Ольги.

— Кто может отрицать благость Твою? — продолжал священник— Дождь Твой, Господи, нисходит и на нечестивых. Кто не исповедует милосердия Твоего? Да воссияет мне солнце щедрот Твоих, которое неподвластно никакой тьме. Ниспошли на народ мой великий дождь милосердия Твоего, омывающий от скверн. Никогда не содрогнется тот, кому Ты бываешь опорой. — И снова отец Григорий вспомнил о княгине Ольге. Все‑таки он и для нее читал проповедь. Видел же он ее не только гордой и недосягаемой, но и сомлевшей от слабости, от простого человеческого горя. Да, Господь Бог не мог быть для нее опорой. Но он, пронесший любовь к ней через десятилетия, мог ли он отвернуться от нее и не протянуть руку помощи? — Кто Тебя имеет пред очами, того не обольстит никакой грех, кто на Тебя взирает, у того не возмутится дух!

Церковь Святого Илии хотя и считалась соборной, но была бедна. Ее украшало мало икон, стены не всюду были расписаны христианскими символами и святыми. Немного горело свечей, потому как мало имелось подсвечников. Церковь часто разоряли язычники, крали из нее все, что попадалось под руки. Но, несмотря на бедность, дух торжества и величия Христовой веры витал в храме. Проповеди священника Григория, пение псалмов церковным хором — все это наполняло прихожан ликованием, гордостью за то, что в крещении обрели богатство не земное, а небесное. Сам священник Григорий искренне верил в то, что за христианской религией будущее всей Руси.

Не так думали и не тем жили в эту' пору в княжеских палатах. Великая княгиня Ольга, окрепнув телом с помощью целебного взвара кудесника Любомира, оставалась жестокосердой. Языческая суть торжествовала в ней и требовала деяний во имя бога Перуна. Не затухала и жажда кровной мести. Боярыня Павла печаловалась своей подруге боярыне Аксинье о том, что княгиня и во сне лишь ею живет. Да все князю Игорю сетует: мало за него отплатила. Чем в эту пору жила княгиня Ольга, знали через воеводу Асмуда все варяжские воеводы и воины. Среди них было много сродников, погибших от древлян. И не было дня, чтобы кто‑то из воевод или воинов не напомнили главному воеводе Свенельду, что пора побудить княгиню на новый поход на Искоростень. Воеводы Свенельд и Асмуд стали главными советниками Ольги. Она забыла в эту пору о том, что у нее есть совет старейшин: градские старцы, близкие княжескому двору бояре, бывалые воеводы — все они были мудры и богаты житейским опытом. Нет, Ольга с ними не советовалась. Но каждый день за полуденной трапезой Свенельд докладывал княгине о том, как готовится большая дружина к походу, здесь же, за трапезой, Свенельд спрашивал других воевод и тысяцких, как у них идут дела. Сегодня Свенельд потребовал доложить, как справляются новгородские и псковские мастера с уроком, прибудут ли в Киев весною заказанные новые ладьи.

Путята отвечал уверенно и с гордостью за своих земляков:

— Новгородцы верны слову. По первой воде и пригонят. Да, поставили они на ладьях камнеметные машины. То‑то будет чем устрашить древлян. И псковичи хорошо выполняют урок.

За Путятой докладывал Ольге и вельможам воевода Претич:

— Под Черниговом и под Белгородом объезжаются более двух тысяч боевых коней, коих пригнали из кубанских степей.

— Славно сие, — отметила княгиня Ольга. — А о молодых воинах ты, воевода Претич, печешься? Прибудут они в дружину?