Охота за богатством - Наталия Антонова

– Да!

– За что?

– Они говорят, что жена изводила его из-за денег и недвижимости! А если ты хочешь знать моё мнение! – пафосно воскликнул он и замолчал.

– Очень хочу.

– Нина Авдеева была слаба на передок!

– С чего ты взял?

– Печёнкой чую.

– Несокрушимый аргумент, – заметил Морис, до этого молча прислушивавшийся к их спору.

Шура повернул голову в его сторону, но ничего не возразил. Хотя ему очень хотелось напомнить Миндаугасу про всемогущую интуицию Мирославы. Но он этого не сделал, так как помнил о том, что Миндаугас и интуицию Волгиной нередко подвергал сомнению. Делал он это, конечно, зря. Но факт оставался фактом.

– Понятно, – проговорила тем временем Мирослава. – Но за это мужья жён редко убивают. Чаще всего всё-таки разводятся.

– Как видишь, он не развёлся.

– Ты говорил с её сестрой?

– С её? – недоумённо переспросил Наполеонов. – Ты имеешь в виду Никитину? – проговорился он.

Мирослава не стала акцентировать на его оплошности внимания и уточнила:

– Никитина сестра Михаила Авдеева. А я говорю о сестре Нины Авдеевой.

– У неё есть сестра?

– Представь себе.

– Ты знаешь её адрес?

– Нет, я надеялась, что знаешь ты.

Шура почесал всей пятернёй макушку и потом ответил:

– Теперь уже незачем.

– Что значит незачем? – удивилась детектив.

– Я же тебе говорю, что ясно как божий день то, что Авдеев сам порешил свою жену!

– Глупости!

– Конечно, я круглый дурак!

– Не льсти себе, – усмехнулась она, – тебе до идеального круга далеко.

Шура надулся.

– А с её подругой ты беседовал?

– Лично!

– И что она сказала?

– Подтвердила мою догадку!

– Шура! А кто нашёл её?

– Один паренёк.

– Паренёк?

– Да.

– Ты не расскажешь мне подробнее?

– Нет, дорогая.

– Ну-ну.

– Что ну-ну? – вспылил он. – Ты вечно толкаешь меня на должностное преступление!

– Шура! У меня такое впечатление, что ты бредишь!

– Выходит, что я не просто дурак, но ещё и невменяемый!

Мирослава весело расхохоталась.

– Не нахожу во всём этом ничего смешного! – помрачнел Наполеонов.

– Ты абсолютно прав. Извини.

– Проехали, – махнул он рукой.

– Просто мне кажется, что ты сам не веришь в то, что говоришь.

– Конечно, я был бы рад выяснить, что Авдеев не убивал жену, но пока всё указывает на него.

– О том, что Михаил Авдеев имел зуб на свою жену, говорят только его ссоры с супругой. Но Шура! Сколько в мире существует пар, которые постоянно ругаются и даже дерутся, но доживают вместе до глубокой старости.

– И что в этом хорошего?

– Ничего! Кроме того, что они не поубивали друг друга.

– Успокоила! – вырвалось у него. – Ты лучше скажи, когда тепло придёт.

– Шура! Откуда же мне знать? – спросила Мирослава.

– Я знаю одну хорошую примету, – похвалился Наполеонов.

– Какую?

– «Зайцы долго не линяют – к холодной весне», – выпалил Шура.

Детективы рассмеялись.

– Дело осталось за малым, – заметил Морис.

– То есть?

– Поймать хотя бы одного зайца.

Шура уже собрался ответить и даже рот приоткрыл, но тут зазвенел его мобильник. Наполеонов быстро схватил его и завопил так громко, что оба детектива заткнули уши:

– Мама! Я идиот! Прости, прости! Замотался и забыл тебе позвонить! Где я сейчас? У Мирославы. Кстати, мама, ты не поверишь, она сказала, что я дурак! – Он помолчал и переспросил с некоторым удивлением: – Веришь? – Снова пауза, потом: – Но в то же время она утверждает, что я недостаточно круглый для идеала. – Наполеонов покосился на Мирославу. – Говоришь, что ей виднее? Ну ладно. Все вы против меня сговорились. – Шура снова помолчал, слушая собеседницу, и ответил ей: – Приеду домой завтра утром. У меня выходной. И до послезавтра, мамочка, не расстанусь с тобой. Так что успею ещё тебе надоесть. Пока-пока. Целую.

– Мама звонила, – сказал он детективам.

– Мы так и поняли.

– Соскучилась, – Шура широко улыбнулся.

– Счастливый ты, Шурка, – вздохнула Мирослава.

– Почему? – на автомате спросил он.

– У тебя есть мама, – проговорила она печально.

– Извини, – растерянно отозвался он.

– За что?

– Не знаю…

– Вот именно, – Мирослава подошла к другу и нажала пальцем на кончик его по-лисьи острого носа, – би-би.

Родители Мирославы погибли, когда ей было два года, и она практически не помнила их. Воспитывали её бабушка и дедушка. В семье были также две тёти, которые уделяли племяннице немало времени. Так что обездоленной она себя не чувствовала. Но иногда упоминание о чьей бы то ни было маме рождало в её сердце грусть, похожую на отдалённое эхо.

Шура, чтобы изгнать из глаз подруги лёгкую дымку печали, предложил:

– Хотите, я спою вам песню про сон.

– Про сон? – в один голос спросили детективы.

– Ага, который для кого-то стал явью или мог стать.

– Интересно, спой, – ответила Мирослава, не очень-то понимая, чего это друга детства потянуло на воспевание снов.

Морис принёс гитару и положил её Шуре на колени.

Наполеонов пробежал пальцами по струнам, выбрал мелодию и запел:

– Да уж, – сказала Мирослава, когда он закончил петь, – такой выбор встаёт в той или иной мере почти перед каждым. И не только в наше время. И счастлив тот, кто не уступит соблазнам.