Восстание - Айя Сафина

– Рокфор. Он считался деликатесом и стоил дороже обычных сыров раз в десять!

– Да, Куки. Рокфор – это люксовый деликатес!

– Ну тогда сделай мне люксовый бутерброд из хлеба-Рокфор с помидорами-Рокфор. А на десерт хочу вон то яблоко-Рокфор.

– Куки права. Отрегулируй уже холодильник, Свен. Все продукты испортились, – произнес четвертый.

Я вышла из-за угла и наконец увидела обладателей голосов.

Пятеро ребят сидели за прямоугольными столами, сдвинутыми в один. Стол был уставлен мисками с зелеными салатами, яблоками и апельсинами, дымящимися стопками блинов и тостов. А еще там стояли цветные банки, в которых я узнала варенье – мы их в первую очередь съели в той деревне, которая служила нам кладовой. Это была невероятная вкуснотища! Сахара и соли у нас на базе вообще не водится.

Пока я разглядывала пир на столе, ребята заметили меня и молча уставились в ответ. Они улыбались. Нет, не смеялись над моим нижним бельем, а именно улыбались. Радостно так, словно давно меня не видели.

– Привет! Я – Куки. Давай к нам за стол, – позвала девушка.

Куки – мулатка с роскошной копной вьющихся черных волос, стройная и пышногрудая. Сразу было ясно, что парни ее обожают.

Я медленно подошла к столу, но не спешила садиться.

– Это Свен. Он отвечает у нас за кухню, хотя повар из него довольно паршивый.

– Эй! У меня есть чувства!

Парень возмутился так искренне, но все же шутя. Он был плотного телосложения невысокого роста с взлохмаченными русыми волосами, круглым лицом и мощной короткой шеей.

– Привет. Я – Хайдрун!

– Дурун-дун-дун! – Свен с чернокожим парнем изобразили рокот мотоцикла и прибавили на нем скорость кулаками.

Молодая девушка с длинными до пояса волнистыми рыжими волосами и бледным лицом, усыпанным яркими веснушками, протянула руку вперед, закатив глаза. Я ответно пожала.

– Мои родители меня невзлюбили сразу же после рождения. Иначе не объяснить их выбор имени для меня. Так называли девушек лет двести назад, – объяснила Хайдрун.

– Как? – спросил Свен.

– Ну Хайдрун.

– Дурун-дун-дун!

Ребята снова изобразили, что едут на мотоциклах, и рассмеялись.

– Придурки! – рыжеволосая покачала головой.

– Я – Малик, – черный парень с накачанными бицепсами, которые он хвастливо подчеркивал футболкой меньшего размера, протянул мне руку.

Я тоже пожала ее в ответ.

– Я работаю ассистентом у доктора Кейна. Ты уже видела его?

Я кивнула.

– Мы встретились в фойе. Он вернулся из экспедиции?

– Он снова ходил в ту деревню, из которой тебя вытащил.

– Что он там делает?

– Собирает образцы. Вы там немало зараженных прикончили. Дорога туда долгая. Четыре часа пешком.

– У вас нет машин?

– Есть снегоход, но он сломан. А наши инженера халтурят и скидывают свою тупость на отсутствие деталей!

С этими словами он посмотрел на пятого собеседника, который все это время молчал и читал что-то в планшете. Это был обросший бородатый мужчина с коричневыми взлохмаченными волосами в стиле хиппи. Он показал Малику средний палец.

– Это – Эмильен Лоик Жан-Ги де Руссело, – представил Малик.

– Какое село? – смутилась я.

– Можно просто Миша, – добавил Малик.

Миша махнул мне рукой.

– Миша у нас немой. Так что, если хочешь понять его уморительные шутки, учи язык жестов.

Ребята расселись за стол, но у меня столько вопросов было в голове, что даже желудок забыл про свой голод и вооружился стетоскопом, чтобы лучше слышно было.

– Давно вы здесь живете?

– Кто как. Кейн нас всех вытаскивает оттуда уже лет десять, – Хайдрун взглядом указала на улицу за окном.

– Значит вы тоже…

Я замялась.

– Укушенные? Так точно! – ответил Малик и первым показал отметины от острых зубов на левом боку. Они были свежее, чем у Кейна, но несколько лет точно насчитывали.

У Хайдрун было прокусано бедро, она показала его под красочной пышной юбкой до колен, и я удивилась красоте ее одежд. Мое нижнее белье мне уже шесть лет служило, а на ягодицах уже истиралась ткань. Про майку вообще молчу: у нее вид будто она из пулеметной бойни выбралась.

Куки имела шрам от зубов на пояснице.

– У Миши выдрали целый кусок глотки. С тех пор он немой, – рассказал Малик.

– Но разве из-за вируса мы не получили способность к быстрой регенерации? – удивилась я.

– Да, раны у нас заживают гораздо быстрее, чем у обычного человека. Но регенерация имеет лимиты, она не способна отрастить части тела заново. Так что смотри, не теряй пальцы.

– Тесса! – раздался крик сзади.

Я обернулась.

Ко мне подлетела девушка с короткой стрижкой и мальчиковым телосложением. Это все, что я успела заметить, потому что в следующую секунду уже висела на ее шее, обнимая сама не зная кого. Лишь спустя минуту меня настигло озарение.

– Перчинка?! – воскликнула я, пока она раскачивала меня в воздухе.

Полинку-Перчинку мы потеряли четыре года назад во время вылазки на месторождение редкоземельных металлов. Миссия длилась три дня и потери были неизбежны, а я-то тем более еще совсем зеленая была – как месяц назначенная командиром отряда.

Первые потери сильно били по моей самоуверенности, потому что я была моложе многих более опытных солдат, которые отныне были в моем подчинении. Триггер же всегда умел поддержать меня после провалов, он заново разжигал во мне огонь гнева на мир, он стал моим собственным маяком, ведущим по тропе мести.

– Потери дают тебе опыт. Авторитет свой ты построишь на костях потерянных солдат. И если ты будешь пускать сопли из-за этого нерушимого закона, то тебе не место в Падальщиках. Принимай этот закон, как должное. Как закон природы. Как столп, который не сдвинуть. Чтобы что-то обрести, ты должна что-то потерять. Равновесие должно сохраняться.

Слова Триггера я запомнила навсегда, потому что понимала, что несмотря на жестокость правила равновесия, оно действительно работало. Чем больше теряешь, тем сильнее становишься.

– Мы так обрадовались, когда Кейн принес тебя сюда!

Перчинка наконец вернула меня на землю, и я ее оглядела. Перчинка была высокой девчонкой почти два метра ростом. Благодаря ней, Маяк три года подряд побеждал на волейбольных соревнованиях. У нее яркие голубые глаза, так по-ангельски контрастирующие с короткими черными волосами, подстриженными под мальчугана, а на щеке отчетливая черная родинка, которая пряталась в ямочке, когда Перчинка улыбалась. С последнего момента, когда мы видели друг друга, она ничуть не изменилась.