(не)моё чудовище - Деметра Фрост

Зря, конечно. Не стоит быть столь гостеприимной и хозяйственной, когда компания человека тебе в тягость. Но не могу по-другому. Привычка.

- Вам наверняка уже все всё доложили, - улыбаюсь я скупо и немного жестко, - В деревнях все обо всех знают. Мир тесен и вообще - бабам только дай языками почесать.

- И все же. Расскажи! - не просит, а приказывает мужик. Не, ну просто бронепоезд какой-то, а не человек!

Сунув два противня с налепленными пирожками в духовку, я смело поворачиваюсь к своему гостю лицом, облокачиваюсь на столешницу гарнитура и складываю на груди руки. Врага надо встречать смело. Это я себя так успокаиваю и мотивирую. А внутренне сжимаюсь и трясусь кроликом. Только бы не показать это… Только бы не показать....

- А с какой целью интересуетесь? - вызывающе спрашиваю я, вскидывая бровь, - И вообще - зачем пришли? Только лишь по доброте душевной? Вот я вас, например, совершенно не знаю! Почему я должна перед вами отчитываться?

Одно движение - пружинистое, аккуратное. Мужик вытягивается передо мной, сократив расстояние между нами. И без того небольшая кухня становится ну просто крошечной.

- Ну-ну, ишь, какая боевая, - рокочет самодовольно здоровяк, - Взрослая же девочка, сама все прекрасно понимаешь.

О как… Значит, не показалось. Ой, дура ты, Самойлова, раз впустила этого лешего на порог. Еще и стол ему накрыла, коза, пироги тут ваяет… Да любый нормальный мужик воспримет это если не как приглашение, то как поощрение - точно.

- Вам пора, - говорю я холодно и сурово, внутренне содрогаясь. - Хватит с вам чая, Лев Маркович. Пора и честь знать.

Мужик протягивает свои руки, но не касается - упирается ладонями в стол по бокам от меня и немного наклоняется, приближая свое лицо к моему. Вчера я во всех подробностях и деталях успела его рассмотреть, пока он меня переодевал. Но то было в практически полной темноте. Сейчас же, ясным утром, в светлой кухне, я вижу больше и лучше. Вижу широкий, говорящий о недюжинном уме, лоб с вертикальными складками из-за хмурящихся бровей. Большие выразительные глаза нереально стального цвета с возрастными морщинками в уголках под густыми темными бровями, одну из которых пересекает небольшой шрамик, из-за чего поросль кажется неестественно выгнутой. Нос - большой и крепкий, с перебитой когда-то переносицей, но вполне аристократический и с аккуратными крыльями. Из-за густой растительности на лице губ почти не видно. Но все равно - рот небольшой, тоже аккуратный. Совсем не сельское лицо. Сбрить бороду - и вполне себе хорошее и приятное лицо будет. Наверное.

А еще я обращаю почему-то внимание на уши. Странные такие уши, но красивые, надо сказать - со слегка заостренными кончиками.

И шея - короткая, толстая и сильная. Кажется, даже она мускулами покрыта. Как-то неестественно она выглядит.

На чистых инстинктах вскидываю руку, чтобы опереться ладонью о широченную каменную грудь под тканью футболки. Хотя это слабая защита - мне нечего противопоставить такому здоровяку. Захочет - нагнет прямо здесь. Вот только какой ему с того резон? Я ж на него заяву быстро напишу. И по деревне разнесу дай бог! Житья ему, насильнику, не будет. Я ведь Самойлова, я и через гордыню и стыд переступлю, а небо в алмазах покажу. Во всех красках и эпитетах!

Вскидываю голову и поджимаю губы. Смело смотрю прямо в ртутные глаза и как бы на ментальном уровне говорю - а не пошли бы вы, уважаемый, в долгое пешее?!

17. Лев

Нет, это не театр, и не игра. Определенно.

То, что она не рада меня видеть - заметно. И это забавно. А еще увлекательно. Про чай я, конечно, сразу подумал. Вот только не думал я, что Самойлова не только согласится, но и начнет пирожки делать. И бойко так, хозяйственно - явно “на ты” с кухней. Это вам не модельки, которые сидят на кефире, яблоках и обезжиренном твороге из универмага. Заказать доставку из ресторана - вот их предел. Не потому, что готовить не умеют. Просто так проще и финансово возможно. Ну, по крайней мере, для тех, с кем я спал. Раньше.

Ника снует по кухне деловито и очень красиво. Привычно. Будто в этом убогом помещении всю жизнь провела. И это охрененное зрелище - домашнее, уютное и соблазнительное. Особенно когда, упарившись, она снимает часть верхней одежды и остается в безразмерных штанах и футболке. Такая милая и очаровательная, что хочется взять ее прямо здесь и сейчас. Да, прямо на столешнице около плиты, испачканной мукой и налипшим тестом.

Она просто безумно, офигенно, мать ее, сексуальна. Накануне я успел все прекрасно оценить, но сейчас, при утреннем свете, без налета сумрачной романтичности, в своей простой деловитости, она хоть и другая, но не менее соблазнительная.

И да, она права - я и так все знаю. Перед тем, как зайти к ней, я встретился с ее соседкой - бабкой Шурой. Она-то, хитро прищурившись, сказала, что Вероника в отпуске на две недели. Приведет дом в порядок и вернется назад, в свою Москву.

А я что? Я почему-то так далеко не заглядываю. Хочу ее. Вот так просто и бесхитростно. Хочу сжать ее голенькое и мягкое тельце. Прижать к себе. Целовать упрямо сжатые губы и вклиниться между пышными бедрами.

Но она по-прежнему меня опасается. И если и играет, то только для того, чтобы не показать свой страх. Только я не мальчик давно и читаю ее как раскрытую книгу. Ее наивная попытка отгородиться и защититься, положив ладонь мне на грудь, будоражит кровь похлеще наливки. Ее пальчики маленькие и хрупкие, но на моем торсе смотрятся очень органично. Прямо-таки на своем месте эти пальчики. Только футболка лишняя. И моя, и ее.

Блин, Смирнов! Ну угомонись уже! У меня был четкий и конкретный план - приручить, дать возможность привыкнуть, чтобы она как минимум не испытывала страха передо мной. Это, конечно, та еще изысканная приправа, но не хочу почему-то. Чувствую, больший кайф я получу, когда она отдастся добровольно и доверительно.

Поэтому я просто ухожу, так и не выпив треклятого чая. Потому что какой, нахрен, чай, когда стояк в штанах отвлекает от всех планов и нормальных мыслей? Мне бы не сорваться просто для начала. Потому что простыми поцелуями и даже петингом я не ограничусь. Уверен - захочу большего и большего.