И Боги тоже люди - Дора Коуст

Что такое полчаса для девушки? Поход в душ, выбор наряда, макияж, завтрак, сбор сумочки — но только если между всеми этими словами поставить такое отрезвляющее «или». Назло ему и на радость себе Алика решила не торопиться. В конце концов, она всегда сможет сказать, что в ее опоздании виноват именно он. Правда, семейству об этом лучше не знать.

Ей было странно размышлять о том, что о ней подумают другие — ее семья. До сих пор не укладывалось в голове. Теперь на нее ложилась ответственность. Не хотелось бы, чтобы мама разочаровалась в ней.

Закончив уборку, Аля оделась по-спортивному и вышла в коридор, не ожидая, что может столкнуться там с кем-то. Александр подпирал плечом стену, словно переживая за ее устойчивость. Холодная отстраненная маска на его лице не давала прочесть эмоции или хотя бы уловить их отголоски. О недовольстве она и не думала. Сразу понятно, что оно намертво приклеилось к нему. Здесь не нужно быть экстрасенсом.

Молчал. Просто молчал, не отводя взгляда, не моргая. Руки зачесались. Ей остро захотелось потыкать в него пальчиком, чтобы убедиться, что живой.

— Я готова.

Игнорировал. Зачем же стоит, раз ему все равно?

— Нет так нет. Есть другие дела. — Аля сделала шаг, но он резко схватил ее за руку, до боли сжимая плечо.

— Ты не готова, раз не исполняешь мои приказы. В этом мире я — начальник, Король и Творец! Запомни это, девочка, и больше не заставляй меня ждать. Тебе же станет хуже. — Злой, раздраженный.

— И что же будет? — с вызовом спросила она, чуть приподнимая подбородок.

— Отправлю обратно в твой мир, где ты скоропостижно скончаешься… Тебе предоставили шанс на другую жизнь — многим лучшую, чем та, которая у тебя была!

— Лучшую? Что хорошего в том, что я навсегда останусь восемнадцатилетней девчонкой? Может быть, прелесть заключается в том, что я никогда не смогу иметь детей? Или вы считаете, уважаемый Император, что работать в Палате — это то, чего я страстно желаю? — сарказм перемешивался с ядом, который просачивался в его душу, раня каждым словом.

— Ты забываешься!

— Руку отпустите!

Алекс не замечал, что все это время с силой продолжал удерживать ее за руку. Перестарался. Синяки точно останутся на нежной коже. Он не мог сейчас отодвинуть свою гордость, попросить прощения за боль. Не хотел объяснять как маленькой несмышленой девчонке, что он главный и его нужно слушаться. Ведь все остальные слушаются.

Отпустил. Отступил. Смотрел прямо. Чего ждал? Не знал.

— Будет лучше, если кто-то другой станет меня обучать.

Дикая кошка. Такие живут на улице и дерутся до победного, отстаивая свое право на жизнь. Она точно знает, что ласка не дается просто так. Всегда что-то требуется взамен. На улицах выживает сильнейший.

— Нет. Или я, или обратно в свой мир.

— Но вы же хотели, чтобы Геворд тоже занимался со мной! — Аля воинственно сжимала кулачки.

— Никто, кроме меня, не будет с тобой заниматься. Решай — жизнь или смерть, — блефовал, пытаясь заставить подчиниться.

— Да лучше смерть, чем видеть твою смазливую рожу ежедневно! — в отчаянии выкрикнула девушка.

Развернувшись, она побежала по коридору, но столкнулась на лестнице с Эмитом.

— Что происходит? — строго вопросил он, но Алика не остановилась.

Метель за окнами билась о хрупкие стекла, желая сокрушить тонкую преграду. Так начинают рушиться миры.

Девушка вылетела из особняка, промчалась по дорожке к забору и вывалилась через калитку. Снег бил, прижигал, царапал кожу, но жгучие слезы причиняли куда более сильную боль. Бежала без оглядки, сглатывая соленые капли, облизывая снег на губах. Ближе к центру Верхней Части, туда, где можно затеряться средь множества магазинов и небольших кафешек. Знакомый торговый центр встретил ее запахами выпечки и терпкого кофе. Где-то здесь она видела частную библиотеку — место, куда люди приходили выпить ароматный напиток и почитать в тишине.

Здесь она планировала задержаться до самого вечера.

***

— Может быть, ты мне ответишь, в чем дело? — Эмит сложил руки на груди, воззрившись на своего начальника.

— Не обязан, — просто и легко ответил Алекс, собираясь уйти.

— Ты гость в нашем доме. Здесь я не позволю тебе делать все, что вздумается. — Эм стал серьезнее некуда. — Почему Алика убежала в слезах?

— Она не хочет подчиняться мне, отказывается учиться.

— Девочка не обязана подчиняться тебе в своем собственном доме. Твоя власть распространяется лишь на работу. Чужой жизнью ты не можешь управлять.

— Я отправлю ее обратно, в ее чертов мир, если она не захочет учиться. Мне не нужен неуправляемый носитель силы.

— Ты еще не видел ее в деле, не знаешь ее возможностей, а уже говоришь о таком. Ты считаешь, что, отправив ее обратно, решишь все проблемы? Свои проблемы? Алика — дочь Кассандры. Каждый из тех, кто живет в этом доме, не задумываясь, встанет на ее защиту. Тебе хочется междоусобной войны? Что с тобой, Александр? Мы все отчетливо видим, что с тобой что-то происходит. Нужна помощь? Обратись, расскажи — мы всегда выслушаем тебя и поддержим всем, чем только сможем. — Стиратель проговаривал все это спокойно, уверенно, точно зная, что прав каждым словом.

Александр молчал. Неужели его состояние так явно? Раньше никто никогда не читал его, словно раскрытую книгу. Неимоверно хотелось скрыться, отпустить ситуацию, уйти наверх и остаться там. Секунда — воздух накалился до предела, преобразовываясь во вспышку портала. Алекс растворился в нем. Не хотел отвечать. Просто устал.

Эмит еще несколько минут стоял в одиночестве посреди широкого коридора. Задумчивым взглядом он следил за тем, как утихомирилась метель за окном, оседая на белоснежное покрывало невесомыми хлопьями. Рука сама потянулась к карману брюк:

— Здравствуй, Савий. Скажи, а можешь ли ты узнать, где сейчас находится Алика?

***

Величественные колонны уходили далеко вверх, будто врезаясь в необъятное небо. Высокие массивные двери открывались только перед особенными путниками, позволяя лицезреть свое нутро. Изнанка. Одна из ее граней. Граница. Это место можно было назвать как угодно. Лишь избранные могли попасть сюда, устилая свой путь многочисленными жертвами. Нет, здесь не просили кровавых подношений. Жертва может быть разной. Для каждого своя. Для Александра — любовь.

Золотая пудра на створках дверей переливалась под теплыми лучами. Здесь тоже было солнце. И ночь приходила, словно по часам. Боги ведь тоже люди.

На Земле часто называли это место Олимпом — высшей точкой мироздания. Всевышнему нравилось такое сравнение. Правда, в простынь он отказался облачаться, мотивируя тем, что подданные его засмеют. Они позволяли себе веселиться только в присутствии друг друга. Отпускали на некоторое время холодность и нескончаемые обязанности и придумывали шутки, рассказывали смешные истории. Творец и Всевышний. Вершитель никогда не понимал их дружбы, сторонясь каких-либо отношений априори. А вот Судьба поощряла. Она всегда надеялась, что дружба с Александром изменит ее сына, сделает мягче, эмоциональнее, приоткроет вкус к жизни, да только это не Всевышний учился у него, а совсем наоборот.