Черный ворон, я не твой - Владимир Колычев

И ведь умыл. Дрогнуло что-то в душе.

– Но если вы денег не берете, – замялся он. – А от Щербатого всего можно ждать…

– Ладно, что-нибудь придумаем. Но только из уважения к Римме, – смягчился Сизов.

– Как у вас дела с ней?.. Я понимаю, что к делу это как бы и не относится, но я же не последний для нее человек…

– Нормально все. Отношение к ней самое серьезное… Да и выбора у меня уже нет, – сказал он с нежной какой-то усмешкой, обращенной к Римме.

– Почему?

– Никуда мне теперь от нее не деться. Братья у нее, говорит, очень строгие – что родные, что двоюродные… Да и сама она ревнивая…

– А у вас уже что-то было? – насторожился Станислав.

– Почему вы так думаете?

– Иначе бы Римма не стала пугать вас братьями… Вы ее не осуждайте, это у нее на психологическом уровне.

– Что на психологическом уровне?

– Страх перед мужчинами… После того как ее бросил Егор, она ни с кем больше не встречалась. Она очень боится быть брошенной…

– Егор?

– Да, был такой. Бросил ее и ушел к другой…

– Я не брошу… И не пугала она меня братьями. Они сами меня пугали…

– Кто именно?

– Неважно.

– Мне бы телефон, я бы им позвонил…

– Не положено, – покачал головой Сизов. – Да и не боюсь я никого.

– Вы не боитесь, а они дров наломают…

Особенно ревностно к Римме относились его собственные сыновья, средний и младший. Станислав мог поклясться, что между ней и кем-то из них не могло быть каких бы то ни было чувств, более крепких и острых, чем родственные, но Герман и Себастьян возомнили себя ангелами-хранителями сестры. После того как они разобрались с Егором, никому не позволяли подходить к ней более двух раз. Были парни, которые пытались с ней познакомиться. Римма всех отшивала, но были особо настойчивые, им и приходилось иметь дело с братьями-хранителями… Но Сизову Римма, похоже, не отказала. Станислав нутром это чуял. Он сам готов был растоптать любого, кто посмел бы обидеть племянницу.

– А они могут, – добавил он. – Они у меня ребята резкие…

– Все в отца, да? – усмехнулся Сизов.

– Ну, можно сказать, что да…

– Интересная какая-то ситуация, вам угрожает Щербатый, мне как бы угрожают ваши сыновья. Вы не боитесь его, я не боюсь их. Но все ведь может быть… Дам я вам телефон. Можете позвонить отсюда…

Капитан положил на стол трубку мобильного телефона и вышел из кабинета. Но Станислав не почувствовал себя в одиночестве. Он не исключал возможности, что помещение находится на прослушке. Или телефон такой, что разговор записывается на магнитоноситель. Так что на запретные темы говорить никак было нельзя.

На улице похолодало, но в закрытом бассейне тепло и светло, как летом в безоблачный день. И вода как парное молоко, хоть с утра до вечера безвылазно купайся – не замерзнешь.

Но с утра искупаться не получилось. Все утро до самого полудня Римма проспала. На работу ее никто не гнал – теперь у нее был предлог, чтобы избежать семейно-трудовой повинности. Теперь она обеспечивает безопасность дяди Стаса, для чего вынуждена тратить время на встречи с его тюремщиком… Что и говорить, встречаться с Андреем было во сто крат приятней, чем вкалывать старшим официантом – подай-принеси, распорядись-проконтролируй. Она вообще не создана ни для какой работы. Но с дядей не забалуешь, он даже калеке Герберту применение нашел, чтобы без дела не сидел… Но теперь-то дяди нет, теперь можно волынить. Спи сколько хочешь, гуляй сколько влезет. Домашний бассейн – не последнее дело, для позвоночника полезно и для повышения общего тонуса лучшее подспорье.

– Римма!

От приятных раздумий ее оторвал голос Герберта. Перепадая с одной изувеченной ноги на другую, он шел к ней с телефоном в руке. Лицо взволнованное.

– Отец звонит!

Он хотел нагнуться, чтобы передать ей трубку, но что-то не заладилось в его суставах – он рухнул прямо в бассейн, пытаясь удержать на весу трубку. И надо сказать, это у него получилось. Пластиковый корпус лишь немного забрызгало водой.

– Римма, ты? – услышала она голос дяди. – Что там за шум?

– Сынок твой упал в воду.

– Все хорошо, все хорошо, – подал голос Герберт.

Дядя его услышал, но, похоже, не очень обрадовался.

– Будь он неладен… Я так понял, у тебя с капитаном все в порядке? – с намеком спросил он.

Римма поняла, что он все знает. Но ничуть не смутилась. В конце концов, она достаточно взрослая девушка для того, чтобы спать с мужчинами. Да и глупо строить из себя девственницу после аборта.

– Допустим.

– Сегодня с ним будешь?

– Должна быть. А что?

– Собери что-нибудь поесть, повкусней и побольше. Коньяка пару бутылок, сигарет. И денег тысяч двадцать, плотно в жгут сверни. С ним передашь…

– Коньяк?! Я попробую.

– Ты не пробуй, а делай. И телефон ему передай, сотовый, чтобы я из камеры мог звонить…

– Он говорил, что нельзя.

– А ты сделай так, чтобы было можно… И еще постарайся ноутбук ему всучить. Тогда и телефон передай такой, чтобы к Интернету подключиться можно…

– Хорошо, сделаю…

– Вот и умница. Как только получу телефон, тебе позвоню первой, поблагодарю… Бывай!

В трубке послышались гудки – разговор закончен.

– Что там интересного? – спросил Герберт.

Он хорошо держался на воде и, казалось, даже в одежде чувствовал себя комфортно.

– Твой папа кушать хочет… Посылку надо передать. И деньги.

– Передадим. Прямо сейчас и поедем…

Герберт ходил плохо, зато на машине ездил лучше всех, кого она только знала. И всегда был рад послужить ее личным водителем.

– Ага, ждут там тебя. Телефон и деньги так просто не передашь, тут блат нужен. С Андреем надо встречаться…

– Что, снова как вчера? – Герберт обиженно надул губы.

– А что было вчера?..

Вчерашний вечер ей очень понравился. Разожглась на танцполе, а сгорела в объятиях тюремщика. Правда, заниматься сексом в старой пыльной машине не совсем гигиенично, а элемент романтики хорош только для первого раза. Но у дяди квартирка есть – однокомнатная, в центре города. Он там с женой и детьми жил, пока к родителям в дом не переехал. Потом у него там что-то вроде офиса было, когда он строительством занимался, давно еще, до дефолта. И с мамой Риммы встречался, еще до того, как этот дом построил. Здесь он уже напрямую ходил к ней в комнату. Конспирация соблюдалась, но все всё знали.