Таинственный Ван Гог. Искусство, безумие и гениальность голландского художника - Костантино д'Орацио

Скелет запутывает в свои сети, затягивает мужчин и женщин, заставляя их взглянуть в глаза собственным слабостям. С улыбкой — точно так же, как герой картины Винсента. В переписке дяди периодически возникает этот персонаж: он всегда саркастически насмешлив и готов бросить вызов общественным устоям. Скелет не страшится смерти и готов наслаждаться жизнью каждую минуту.

Меня всегда поражало, насколько быстро Винсент пишет картину: пара энергичных мазков — и фигура обрела объем; блики света уподобляют ее античным мраморным статуям.

Гротескный прием — дань живописи Рубенса и Франса Хальса, которых он регулярно приходит посмотреть в Музее древнего искусства в Антверпене.

У этих художников Ван Гог учится также работать с яркими оттенками, которые находят применение в портретах девушек, подкарауленных им на улицах Антверпена. Он часто посещает кабаре, наблюдает головы женщин, моряков, солдат. Вход стоит двадцать-тридцать центов, и художник часами потягивает пиво, наблюдая, как веселятся люди вокруг него.

Дяде недостаточно делать карандашные наброски — он хочет писать картины на увиденные сюжеты, как делали великие художники прошлого. В лицах персонажей он стремится уловить сладострастие и одновременно страдание.

Я вижу, как с каждым днем линии на его картинах становятся более уверенными. Винсенту уже недостаточно просто имитировать выражение лица, он желает проникнуть в тайны души своего персонажа. Когда он рисовал крестьян в деревне, то это были по большей части просто фигуры, занимающие место в пространстве. Завсегдатаи антверпенских кабаре — совсем другое дело: они несут в себе историю, которую художник стремится донести до зрителя.

Ван Гог смешивает на палитре новые оттенки, пробует более густые, усложненные и резкие линии. Городской хаос словно врывается в его картины.

Очарование повседневной жизни Антверпена приводит дядю к изучению японских иллюстраций. Мне трудно понять логику подобной ассоциации, но именно в тот период на его полотнах появляются образы, которым он сам придавал огромную ценность.

Винсент впервые знакомится с японскими изображениями в портовых магазинчиках, куда корабли доставляют товар в том числе с Дальнего Востока, и влюбляется в них. Чтобы визуально расширить размеры своей комнатки, дядя декорирует ее стены японскими эстампами, на которых люди, пейзажи, предметы расположены в одной плоскости, формируя единый поток форм и цветов, — все это приводит художника в необычайный восторг.

Вырвавшись за пределы родной деревни, окончательно порвав связи, неизменно возвращавшие его в родительский дом, Винсент открывается миру, давая себя увлечь совершенно незнакомым образам.

Именно с такими настроениями 28 февраля 1886 г. Ван Гог приезжает в Париж к Тео — тот принимает его с трепетом и беспокойством.

Мой отец не видел дядю уже много месяцев, но главное — он не готов к совместному существованию, которое рискует превратиться в кошмар для обоих братьев.

Это письмо было доставлено на имя моего отца утром 28 февраля 1886 г. в офис «Буссо, Валадон и Ко», одной из самых престижных парижских галерей. Послание написано на листе блокнота для эскизов, почерк не оставляет сомнений — писал дядя Винсент.

Он выехал из Антверпена на рассвете, оставив все свои работы в качестве залога за неоплаченное жилье (многие из них, увы, впоследствии оказались утеряны). Прибыв в Париж, Ван Гог сразу отправляется в свое излюбленное место — Лувр. В «Квадратном салоне» музея, среди шедевров Рембрандта, Караваджо, Леонардо, Веласкеса и Рубенса, он чувствует себя в безопасности, как дома. Они были хорошо ему знакомы с тех лет, когда он работал в Париже.

Естественно, Винсента мало заботит, что брат не готов к его приезду: он уверен, что мир вращается вокруг него и его потребностей, решений и капризов. Он понятия не имеет, как организовать свою жизнь, ничего не знает о делах моего отца, не считается с его советами. Тео просил Винсента повременить с переездом в Париж: в июне он планировал перебраться на новую квартиру, так как нынешняя слишком мала, чтобы поселить в ней брата. Тот же поступил упрямо и эгоистично, не дождавшись указанного срока и понадеявшись на обещанное гостеприимство.

Время для чего? Похоже, Винсент убежден, что его благополучие принесет пользу им обоим. В то утро он спокойно ожидает, пока брат приедет за ним, потому что решил, что сейчас им самое время поселиться вместе.

Я всегда считал этот период поворотным в судьбе дяди, в том числе в том, что касается его отношений с моим отцом. Одно дело поддерживать связь на расстоянии — переписываться ежедневно, делиться своими взглядами на жизнь, — и совсем другое — жить под одной крышей, делить вместе пространство, которое раньше принадлежало тебе одному.

Все, что мне известно о двух годах совместной жизни братьев в Париже, я почерпнул из немногих свидетельств их друзей и из переписки с сестрой Веллеминой — единственным членом семьи, с которым они поддерживают связь. Живя вместе, Винсент и Тео, само собой, перестают обмениваться посланиями, однако даже за неимением писем легко предположить, как развиваются их отношения: мелкие поводы для зависти и растущее недопонимание приводят их к кризису, выйти из которого они смогут, только вновь расставшись.

В Париже у Винсента впервые появляется возможность обмениваться опытом с другими людьми. Прежде единственным ориентиром для него был Тео: только с ним он делился собственными исканиями. Теперь же ситуация изменилась: в игру вступают новые лица, и Ван Гог в своем творческом самосознании отходит от суждений брага.