Фарцовщик: уговор дороже денег. Том 3 - Алим Тыналин

Яка и Фреда распродавать добычу. Мне нужно окупить свои расходы и чуток сверху, а весь остальной навар уходил местным фарцовщикам. Главное, чтобы сделали все быстро и ловко.

Сам я должен был встретиться с Тоней, девушкой из Фрунзенского универсама, сводить ее на свидание. В кино, а потом в кафе, поболтать и перекусить.

Одновременно пофлиртовать и самое главное, узнать насчет неприступного руководства магазина. Получить побольше информации, чтобы потом использовать во время переговоров.

Но не получилось. Бочка явился с улицы весь взъерошенный и с горящими глазами.

А следом за ним вошел Штырь, наш водитель из Москвы. При виде нервного и взвинченного помощника сердце у меня ухнуло в пятки. Он не должен тут быть. Но приехал сам, без предупреждения.

Сразу понятно, что случилось что-то экстраординарное.

— Шеф, в Москве объявились подпольщики, — хрипло сказал Штырь. — Шьют товар в цехах, распродают на улицах, самый настоящий самострок. Но качественный. Работают в наглую. Ничего не боятся. Договорились с ментами и ОБХСС. На нас устроили облаву, ребят во главе с Капустой посадили. Я один ушел. Что делать будем?

Глава 11

Воротилы

Штырь осторожно коснулся моего плеча.

— Подъезжаем, шеф.

Я открыл глаза. Огляделся. Глянул в окно.

Так, что у нас тут? Время вечернее. Но еще светло. Все видно.

Заснеженная обочина дороги. Местами сугробы. Дорожный указатель: «Москва — 19 км».

Затем унылая автобусная остановка. Пустынная. И придорожное кафе. Затем поворот направо по проселочной дороге.

Сзади храпел Бочка. Спал на сиденье. Развалился, как у себя дома. Рот открыл. Вот везет человеку. Ни о чем думать не надо.

А вот я только недавно задремал. До этого все время думал. Размышлял. Пытался найти выходы. Из создавшейся ситуации.

Пока что ничего не нашел. Дело плохо. Итак, что мы имеем?

Кто эти люди, непонятно. Есть только слухи. Непроверенные.

Как только я уехал в Ленинград, Капусте кто-то сказал, что в Москве объявились подпольщики.

На нелегальный рынок фарцы выбросили джинсы «Montana». Сразу пятьсот штук. Если не тысячу. Отличного качества. Цена сразу рухнула.

— Где пошили? — спросил я. Еще там, когда выехали из Ленинграда. — В Москве?

Штырь тогда недоуменно захлопал глазами. Не мог понять, о чем я. Ну, как же?

В это время мало кто знал, что «Montana» не американский бренд. Ярко-синие джинсы. Мечта любого модника.

На заднем кармане нашивка с орлом. По бокам прострочка из трех швов. Типа флаг Италии. Нашивка с названием штата США. Боковой шов. Добротная латунная фурнитура. Еще есть замочки-молнии на карманах и стильные «висюльки».

Все уверены, что джинсы прямиком из Штатов. Какой там. Я точно знал, что это не так. Их шили в Гамбурге. На одной малоизвестной фабрике.

Но в Европе джинсы не зашли. И случайно попали в СССР. Через Польшу. И тут уже их ждал феноменальный успех.

Поскольку американские джинсы считались самыми крутыми, производители решили промолчать. Пусть советские граждане думают, что «Montana» поступает из США.

— Скорее всего, в Москве, — согласился тогда Штырь. — Капуста так сказал. Он осмотрел товар. Там цифр не было. На внутренних нашивках.

Ага, это уже кое-что. Есть такое. У оригиналов на внутренних ярлычках товаров обязательно есть пятизначные номера. Ярлычки — это белые тряпочки. Их вшивают во внутренние швы джинсов и кофт. На фабрике.

А на подделках цифр нет. Ярлычки есть. Но без цифр. Я сам показывал это Капусте.

— Значит так, — мы только выехали из Ленинграда. Срочно. — Давай подытожим. Кто-то пошил гору самострока. Выкинул в Москве. По бросовым ценам. И народ стал хватать.

Штырь кивал. Он неотрывно смотрел на дорогу. Потому что шел мокрый снег. И можно улететь в кювет. Из-за скользкой поверхности.

— Когда Капуста попытался выяснить, откуда взялся товар, на него наехали, — продолжал я. — И вы даже не успели узнать. Что да как.

Штырь кивал. Больше ничего дельного я не узнал. Только рассказ, как он приехал на хату. С очередным клиентом.

А там милицейский «бобик». И Капусту с Пашей ведут. Повязанных. Весь товар и деньги накрыли.

Штырь прям оттуда рванул ко мне. Даже звонить не стал.

Хорошо, телефон Фреда запомнил. И тут уже, в Ленинграде, узнал в справочной адрес. Нашел Яка. А потом и меня.

Вот я и думал. Всю дорогу. Что делать дальше. Пока ничего не надумал.

Первым делом, поехали к органам госбезопасности. Как только въехали в Москву.

Ну как, поехали. Само собой, я сначала позвонил. С уличного автомата. Кореневу.

Но тот не брал трубку. Хотя обычно всегда у себя. У них по вечерам самая работа начинается.

Так, что делать? Ехать в пасть льва? Добровольно положить туда голову?

Да, придется рискнуть. Ситуация хуже некуда.

Поэтому Штырь сразу отвез меня к комитетчикам. По привычке я вылез за квартал от конторы.

— Полчаса, — сказал я парням. — Ждите только полчаса. Если буду больше, то уезжайте. Возле конторы не палитесь. Особенно ты, Бочка. Там нет хорошей жратвы. Потерпи, я тебя потом накормлю.

Они кивнули. Я отправился к знакомому зданию. В него то и дело входили крепкие мужчины в серых костюмах.

Я вошел и сказал постовому, что к Кореневу. Тот позвонил по одному номеру, по второму. Поговорил.

— Вообще-то сейчас уже не принимают граждан, — сказал он затем. Но я его как-то видел уже. Значит, он меня узнал. — Он сейчас на совещании. Подождите. Если срочно. Либо завтра приходите.

Ага, еще чего. Нет времени. Ждать до завтра.

Я минут десять сидел у входа. На скамеечке. А потом из коридора бесшумно вынырнул Коренев.

— Пошли, — кивнул он. — Я тебя ждал. Что так долго? В дороге задержались?

Ну конечно. Надо повыпендриваться. Показать, что он все знал. Когда я выехал из Ленинграда. Про каждый мой шаг. И вообще, про каждую мысль.

Я отправился с ним в кабинетик на втором этаже.

— Ну что, допрыгались твои хлопцы? — спросил Коренев. Потер слегка заросший подбородок. Скрипнул щетиной. — Доутюжились?

Я покачал головой.

— Ничего подобного. Это подстава. Ты сам знаешь. Ну, кто это такие? Откуда пришли? Чего к нам полезли?

Коренев усмехнулся.

— А что тут непонятного? Это люди из Твери. Ромин и Зиновьев. У них там бизнес был. Как ты выражаешься. Привлекли душевнобольных. Используют их труд. Платят копейки. Но все законно, не подкопаешься. Предприятие по лечению трудом. Цех по пошиву одежды. Отправляют продукцию в магазины. Но это обычная одежда. А где-то есть и подпольный цех. Где уже шьют джинсы.

Я тоже усмехнулся. Недоверчиво.

— И вы не знаете, где это? Что-то это не похоже на ваше ведомство. Вы вон даже мои разговоры знаете.

Коренев вздохнул.

— Это уже аппаратные игры. Нам дали по рукам. Сказали, что этим будет заниматься ОБХСС. И не лезть туда. Ветер дует откуда-то из горкома. От твоего любимчика Олешникова. Между прочим, нашему начальству не очень нравятся твои шашни с ним. Он поддерживает Щепоткина, министра внутренних дел. С которым у нашего преда Андронова контры. Так что, тут мы тебе тоже вряд ли можем помочь.

Мда. Ну, хотя бы инфу получил. Я задумался. По всему выходит, надо идти к Олешникову. Вернее, даже наоборот. Сначала к его дочке.

— Есть, правда, один вариант, — Коренев хитро прищурился. — Ты можешь поклясться нам в вечной дружбе. Скрепить договор своей кровью. В полночь, на перекрестке двух дорог. И тогда ты станешь одним из нас. И мы поможем твоим людям. И тебе. Против цеховиков.

Ага, еще чего.

— Ты опять за свое? — я подумал, может стоит заморочить конторе голову. Сказать, что готов на сотрудничество. А потом отказаться. Под благовидным предлогом. Но решил не шутить. С конторой это опасно. Я и так хожу тут по лезвию бритвы. — Старая песня. На новый лад. Нет, спасибо. Может быть, потом. Если совсем хвост прищемят.

Поднялся, пожал Кореневу руку. Быстро вышел. Пока не передумал.

Парни до сих пор ждали меня. Хоят срок почти вышел. Бочка опять дремал. Двигатель в машине работал, гудела печка.

— Я уже хотел уезжать, — Штырь выехал на дорогу. — Куда теперь? Удалось решить проблему?

Я ничего не ответил. Указал вперед.

— Поехали на Станиславского, дом шестнадцать. К одной знакомой.

Штырь послушно зарулил. Когда приехали минут через десять, захлопал глазами.

— А я знаю это место. Тут живет…

Я выскочил из машины. Старался не наступить в сугроб.

— Тут живет Снегурочка. К которой у меня разговор.