Джек Ричер, или Заставь меня - Ли Чайлд

Джек встретился с Чан у входной двери, и женщина покачала головой.

– Такое впечатление, будто он вышел за пиццей, – сказала она. – Даже дверь не запер.

Панель сигнализации находилась на стене, причем не вызывало сомнений, что установили ее недавно. На экране высвечивалось время и горел немигающий зеленый огонек.

Она была отключена.

– Давай поищем то, за чем пришли, – сказал Ричер.

Он направился в более маленькую спальню, обставленную в едином стиле – полки на стенах, шкафчики, комоды и стол из светлого клена. Компьютер, телефон, факс и принтер. Все, что необходимо для новой профессии. У нас офисы повсюду. Скандинавский стиль в убранстве комнаты успокаивал, там было чисто и просторно.

И никаких бумаг. Ни блокнотов, ни дневников, ни разбросанных листов или блоков для записей.

Ричер замер на месте и стоял не шевелясь.

– Твой приятель был копом и федеральным агентом. Он проводил по несколько часов на телефоне. Звонил, ждал, разговаривал. Кто-нибудь делает это, не имея под рукой ручки и бумаги? Для записей или чтобы рисовать, что придет в голову, чтобы скрасить ожидание? Это закон жизни.

– Что ты имеешь в виду?

– Что все это дерьмо собачье.

Ричер подошел к шкафчикам, стоявшим под полками, и принялся выдвигать ящики. В первом он обнаружил запасные картриджи с тонером для принтера. Во втором – запасные картриджи с тонером для факса. В третьем лежали чистые блокноты, упакованные по пять штук, а за ними – блоки для записей, солидные кубики жесткой белой бумаги, со стороной три с половиной дюйма.

– Мне очень жаль, – сказал Ричер.

– Чего?

– Выглядит все не слишком. Твой приятель использовал большое количество бумаги, столько, что покупал ее в экономичных упаковках. Могу побиться об заклад, что его стол был завален разными бумагами, и мы могли бы понять, что происходит, если б кто-то не побывал здесь раньше нас. С той же целью. И все забрал.

– Кто?

– Боюсь, то, как это проделано, объясняет, кто здесь побывал. Кивер – чей-то пленник. Это единственно возможный вариант. Они нашли в его куртке записи – возможно, листки, вырванные из блокнота, – а в кармане брюк обнаружили бумажник с водительскими правами, из которых узнали адрес. Они решили, что именно там находится другая часть блокнота, возможно, с записями. Из другого кармана брюк они достали ключи, позволившие им войти в дом и отключить сигнализацию. Новые системы устроены таким образом, что перед ними нужно чем-нибудь помахать – например, нажать дистанционно кнопку на брелоке с ключами. Радиомаяк. И это хорошо, потому что в таком случае им не пришлось выбивать из него код.

– Звучит не слишком убедительно.

– Другого объяснения у меня нет.

– Но это не отвечает на вопрос «кто?».

– Материнский Приют, – сказал Ричер. – Последнее место, где, как известно, он находился.

* * *

Они осмотрели дом Кивера, комнату за комнатой, на случай если тот, кто побывал в нем до них, что-то пропустил. В прихожей не нашлось ничего интересного. Кухня была совсем простой и выглядела так, как будто ею не слишком часто пользовались, – разномастные столовые приборы, банки с консервами, видимо, купленные в моменты временных приступов энтузиазма, но так и не открытые. Им не удалось найти ничего спрятанного, если только это не находилось в тайнике в стене, мастерски закрашенном таким образом, чтобы он не отличался от грунтовки двадцатилетней давности, заляпанной жиром и грязью.

То же самое их ждало в гостиной и отгороженном уголке с обеденным столом. Обыскивать дом оказалось легко. Кивер не то чтобы вел спартанский образ жизни, просто не вызывало сомнений, что он въехал сюда с ограниченным количеством вещей, и за время жизни тут их не стало намного больше. Гостевая комната с кроватями выглядела так, будто ее приготовили для детей. В соответствии с правом на встречи. Например, каждые выходные. В общем, в зависимости от того, какое решение принял суд. Но Ричер решил, что этой комнатой никогда не пользовались.

В спальне Кивера остался едва различимый кислый запах. В ней стояли кровать с ночным столиком, комод и деревянное сооружение с вешалкой для пиджака. И подносики для часов, бумажника и монет. Совсем как в дорогом отеле. В ванне было сыро, и повсюду валялись грязные полотенца.

На ночном столике лежала стопка журналов с книгой в твердой обложке сверху. Проходя мимо, исключительно от любопытства Ричер взглянул на обложку. И увидел сразу три вещи.

Во-первых, верхний журнал оказался воскресным номером «Лос-Анджелес таймс».

Во-вторых, он был прочитан только наполовину, и из середины выглядывала закладка, сделанная из старого листка, вырванного из блокнота и сложенного пополам вдоль всей длины. Это был первый листок бумаги, который Ричер обнаружил во всем доме.

Обрывок бумаги из книжки в твердой обложке оказался чистым, если не считать нацарапанной цифры 4, представлявшей собой относительный технический интерес и знаменитой тем, что она единственная во вселенной, в которой количество букв в обозначающем ее английском слове совпадает с его значением. Но если забыть про это, больше ничего выдающегося в ней не было. По крайней мере, в контексте их поисков.

– В вопросе, касающемся нашей находки, я снова на стороне адвокатов защиты, – сказала Чан.

Ричер кивнул. Но следующая находка оказалась намного лучше. Исключительно с точки зрения функциональности – сначала. Воскресный выпуск «Лос-Анджелес таймс» открылся в начале длинной статьи, написанной редактором научного отдела Эшли Уэствудом и посвященной тому, что современные достижения в лечении травм головного мозга позволяют нам лучше понять, как он функционирует.

Журнал вышел меньше двух недель назад.

– Адвокаты защиты сообщат суду, каков тираж воскресного выпуска журнала, – сказала Чан.

– И каков? – спросил Ричер.

– Думаю, почти миллион экземпляров.

– Иными словами, один шанс на миллион, что это не совпадение?

– Так заявят адвокаты защиты.

– А как насчет агента ФБР?

– Нас учили думать вперед. Попытаться представить, что скажут адвокаты защиты.

Ричер развернул закладку и обнаружил, что с одной стороны на ней ничего нет.

В отличие от другой.

Там он увидел две строчки, написанные от руки.

Наверху тот же код 323 и телефонный номер редактора научного отдела журнала Уэствуда, в Лос-Анджелесе, штат Калифорния.

Внизу было написано: «Материнский Приют. Мэлоуни».

– И что теперь скажет агент ФБР? – спросил Ричер.

– Теперь она скажет адвокатам защиты, чтобы шли к черту. Кивер собирался позвонить Уэствуду, чтобы получить подтверждение или дополнительную информацию о чем-то, что имеет отношение к городу, в котором мы недавно побывали. Это сомнений не вызывает. Кроме того, у нас появилось имя. Там наверняка есть кто-то с фамилией Мэлоуни. В конце концов, познакомились же мы с парнями, которых зовут Мойнаханы.