Я вернулся за сыном - Лана Пиратова

Ещё раз, теперь уже внимательно всматриваюсь в сухие строчки.

«Результат совпадения образца один с образцом два – 99,9999 процента, что даёт право утверждать, что образец один является биологическим отцом образца два.»

На этой фразе мое сердце замирает.

Никита мой сын. Какой же я был идиот, когда не почувствовал это сразу.

Но больнее всего становится от осознания того, что испытал мой сын за годы разлуки со мной.

Потираю переносицу.

Опять смотрю в отчёт.

Оказывается, новость о том, что Никита мой сын, – не самое поразительное.

Буквы плывут перед глазами, когда я читаю следующие строчки:

«Результат совпадения образца один с образцом три – 99,9999 процента, что даёт право утверждать, что образец один и образец три являются кровными родственниками первой линии.»

Это вот что?! Это означает, что мой ДНК совпал с ДНК Влада?!

– Это правда? – просто спрашиваю я у специалиста.

– У нас самое современное оборудование, – ровным голосом говорит он. – Точность результата – сто процентов. Мы – сертифицированный центр при Верховном суде.

– Я понял. Можете не продолжать. Я все понял.

– Может, вам налить чего? – спрашивает специалист сочувственно.

Отрицательно мотаю головой.

– Тут вот написано, – возвращаюсь к отчёту, – что «результат совпадения образца два с образцом три – 72,9999 процента.» Это исключает отцовство?

– В вашем случае – безусловно, – кивает специалист. – Вы все трое являетесь родственниками. Но разной степени родства. Поскольку вы и мальчик являетесь отцом и сыном, то тот, чей ДНК был снят с куска ткани, является дедушкой для мальчика.

Замолкает. Смотрит на меня из-под очков.

– Ну, и отцом для вас, – завершает свою мысль.

Просто добивая меня. Я не хочу даже повторять эти слова про себя. Не верю.

Какое-то время мы сидим молча. Я смотрю в окно, пытаясь осознать и принять только что услышанное. Не получается.

Мне надо просто прийти в себя.

Наконец, встаю.

– Я пойду, – протягиваю руку специалисту.

Он жмёт мне ее и произносит:

– За годы работы я привык к тому, что многим тяжело принять результаты экспертизы. Нужно время. И, если позволите, совет.

Пристально смотрю на него.

– Для мальчика это будет стресс. Вы видите, в какой шок повергла вас эта информация. У ребенка все будет ещё хуже. Дети крайне отрицательно принимают любые изменения в своей жизни. Будьте аккуратны. Я бы рекомендовал вам обратиться к психологу, прежде чем сказать ему это все. Главное здесь – не навредить. Понимаете?

Молча киваю. И ухожу.

Олег

Еду в офис. Лучше там пережить все то, что только что свалилось на меня. Дома Никита. И я пока не знаю, как смотреть ему в глаза. Как сдержать себя, чтобы сразу же не рассказать ему. Вспоминаю, как он допытывался, не папа ли я. Сердце сжимается в груди.

Но мужчина из лаборатории прав – надо его подготовить. Ведь он запросто может подумать, что я ему врал тогда. Знал и врал.

Как врали и мне.

А ведь Влад бил его… Он сам мне в этом признался.

Влад!

Нет! Не может быть! Он не может быть мне отцом! Не может!

От злости или отчаяния со всей силы швыряю стакан в стену. Раздается звонкий удар. Стакан разлетается вдребезги. И его содержимое коричневым пятном растекается по белой стене.

Я не понимаю. Как? Почему тогда все сложилось так, как сложилось? Влад не знал о нашем родстве? Ведь он ни разу ни одним намеком не дал мне понять, что нас что-то связывает.

Но как тогда оказалось, что тот, кого я все эти годы считал своим главным врагом и кому решил отомстить, несмотря ни на что, – мой отец.

Вот то, что мне предстоит выяснить. И, похоже, союзников у меня в этом не будет.

Пинаю уже пустую бутылку от стола. Мысли начинают теряться. Надо сосредоточиться, но не получается.

Вдруг звонок в охраны. Рабочий день давно кончился и секретарша убежала домой. Я, наверное, один в офисе.

Отвечаю на звонок.

– К вам Вронцова Дина пришла. Впустить? – спрашивает охранник.

Я ведь предупредил его, чтобы никого не впускали, но Дина, похоже, везде пролезет.

– Пусть идет, – говорю я. Интересно же, что она еще мне расскажет.

Дина заходит в кабинет без стука. Призывно кладет руку на косяк и тянется.

– Чего пришла? – спрашиваю я, откинувшись на спинку кресла. – Я же сказал, что не хочу тебя видеть. Ни тебя, ни твоего братца.

Дина отделяется от стены и идет ко мне. Cадится на стол. Закидывает ногу на ногу. Так, что юбка задирается и я вижу кромку чулка.

А ведь она мне сестра! Только сейчас меня осеняет эта мысль. И почему-то становится так мерзко.

– А мачеху мою хотел бы увидеть? – вдруг спрашивает она с ехидной улыбкой на лице.

– Не твое дело.

Уже жалею, что позволил ей войти.

– Я тут подумала, – задумчиво произносит она, разглядывая маникюр. – И чего я пытаюсь сохранить не мою тайну? Кому это надо?

Я хмурюсь.

– Не злись, – говорит она. – Не на меня надо злиться. Как там Никита поживает? – спрашивает неожиданно.

Молчу в ответ.

– Наверное, непривычно заполучить вот так неожиданно сына? – произносит она и я впиваюсь в нее взглядом.

– Что ты сказала? – произношу глухим голосом и сам не узнаю себя.

– А ты не догадывался? – приподнимает брови. – Брось, Олег. Не верю, что у тебя не возникало такой мысли. Ты же спал с Яной. Ровно шесть лет назад.

Открываю рот, чтобы послать ее, но она кладет мне палец на губы.

– Спал, спал, – кивает, улыбаясь. – Я знаю. Не надо отрицать очевидное. И Никита, скорее всего, твой сын. Я бы на твоем месте сделала тест.

Дура.

– Но я здесь не за этим, – она резко встает со стола, поправляет одежду.

Я все также наблюдаю за ней.

– Ведь Яна специально скрыла от тебя информацию про сына, – выдает Дина. – Она знала. Хоть и строила из себя дурочку с, якобы, ЭКО.

– Нафига? – спрашиваю я, все еще не веря Дине.

– Ради доли в наследстве. Очевидно же, – ухмыляется она. – Денежки решила прибрать к рукам. Потому и отца нашего в могилу свела. Понравилось, видимо, с Димкой-то кувыркаться.

Чувствую, как сжимаются кулаки. До боли в костяшках.