Девочка-беда. или Как стать хорошей женщиной - Диана Чемберлен

Ей хотелось уснуть и забыться во сне, но слезы все лились, к тому же она никак не могла остановить поток воспоминаний о Джессике.

Когда они были маленькими, они были скаутами в одном отряде, и мать Лейси была у них любимым командиром. Лейси никогда не сосчитать все те молочные коктейли и чипсы, которые они съели за годы юности в «Макдоналдсе», или все те ночи, когда она и Джессика оставались в гостях друг у друга.

Джессика сильно изменилась, когда они учились в средних классах, став одной из тех, про кого говорят «крутая девочка». Лейси тогда была сбита с толку и умирала от зависти, но прошло время, и после рождения Маккензи Джессика опять стала прежней милой подругой.

Лейси слышала, как Джина с Рани вернулись домой, а через час пришел Клей, но ей не хотелось спускаться к ним. Единственный человек, с которым ей бы действительно хотелось сейчас поговорить, это тот, с которым она уже больше никогда не сможет перекинуться ни единым словечком. Джессика.

Почему Лейси так ни разу и не съездила к ней в Аризону за прошедшие двенадцать лет? Она считала их дружбу чем-то само собой разумеющимся. Ей надо было быть умнее. Теперь она наконец ехала в Финикс, только совсем без радости.

Кто-то тихонько постучал в дверь.

– Ты не спишь, Лейси? – спросил Клей.

– Нет.

– Папа звонил и все мне рассказал. Можно мне войти?

– Я хочу побыть одна, – сказала она.

Он помолчал минутку.

– Прости, сестричка, – нарушил он наконец тишину. – Прости за то, что говорил о Джессике вчера.

– Все в порядке. – Она прижала мокрый потрепанный бумажный платочек к глазам. – Клей?

– Да?

– Я люблю тебя. Пожалуйста, не умирай.

Она услышала его мягкий смех за дверью.

– Я тоже люблю тебя, Лейси, – ответил он.

Но он ничего не пообещал. Он знал, что разбрасываться такими клятвами бессмысленно.

Лейси не уснула, даже не сомкнула глаз за всю ночь. Она лежала с коробкой носовых платочков и зажатой в руке телефонной трубкой, ожидая ответного звонка от Нолы. Но звонок так и не раздался, и только к полудню следующего дня она поняла почему.

Лейси не пошла на работу в ветлечебницу на следующее утро. Была суббота, и в лечебнице было полно народу, но она знала, что отец поймет. Вместо этого она осталась дома и пыталась дозвониться до Нолы. Она разглядывала цифры телефонного номера на листке бумаги. Чей это был номер, интересно? Кого-то из друзей Джессики, наверное. Она знала, что у Джессики было несколько подруг в Финиксе, она рассказывала о них с большой теплотой. Лейси всегда испытывала смешанные чувства, слушая о них, – счастья и ревности. Счастья – от того, что они у Джессики были, а ревности – от того, что они заняли ее место в сердце Джессики.

Между звонками она пыталась нарезать стекло для витража, над которым сейчас работала, но душой она была не здесь. Лейси знала, что лучше не возиться со стеклом, когда не можешь полностью сосредоточить на работе внимание. В конце концов она сняла защитные очки и уставилась за окно. Ей было видно, как Клей работал с одним из своих клиентов из поисково-спасательной службы, высоким мужчиной с худой золотистой охотничьей собакой.

Она не могла разобрать, о чем они говорили и что делали, но собака едва сдерживала волнение. Лейси не могла не улыбнуться при виде радостного предвкушения, с которым собака вытанцовывала на песке перед своим хозяином.

Она хотела было позвонить в транспортное агентство и забронировать билет на самолет, но побоялась занимать телефонную линию, надеясь, что Нола попробует связаться с ней. Однако в конце концов она рискнула и связалась с одной из подруг Оливии, которая была агентом по путешествиям. Цена билета до Финикса была непомерно высокой, учитывая поздний срок заказа, но ей не хотелось просить о скидке, которая полагалась тому, кто летел по непредвиденным обстоятельствам, в частности, на похороны подруги. Не хотелось обсуждать такой вопрос с незнакомым человеком. Вместо этого она сообщила номер своей кредитной карточки, записала номер рейса и положила трубку. В тот же момент, как она освободила линию, раздался звонок, и Лейси быстро ответила:

– Нола?

– Нет, это Чарльз Родригез, – ответил мужской голос. – Я разговариваю с Лейси О’Нил?

Кто это? Быть может, он что-то продает по телефону?

– Все верно, – отозвалась она. – Я жду очень важного звонка, поэтому…

– Госпожа О’Нил, я был адвокатом Джессики Диллард, – перебил ее мужчина.

Лейси нахмурилась:

– Ее адвокатом?

– Да, – сказал он. – И вначале позвольте выразить вам соболезнование по поводу вашей утраты.

– Спасибо.

– Я был адвокатом, который составлял завещание и некоторые другие бумаги. Она была очень ответственной молодой особой. То, как она внимательно относилась ко всему, удивительно для ее возраста. У нее даже было распоряжение на случай недееспособности, хотя это оказалось лишним. Тем не менее всегда хорошо иметь…

– Простите меня, мистер… Родригез? Не могли бы вы сказать, чем вызван ваш звонок? Я жду известий от матери Джессики, и я не хочу занимать телефонную линию.

Опять небольшая заминка.

– Джессика разговаривала с вами о завещании?

– О чем именно?

– Об опекунстве над дочерью. Маккензи.

Лейси стала перебирать в памяти их разговоры. Насколько она помнила, они с Джессикой никогда не обсуждали эту тему. С какой стати? Джессике было всего двадцать семь.

– Нет, – сказала она. – Я такого не помню.

Адвокат вздохнул:

– Я надеялся, что вы обсуждали эту тему. Джессика говорила, что сделает это. Она хотела, чтобы вы стали опекуном Маккензи в случае ее смерти.

– Опекуном? Вы имеете в виду… принимать решения о…

– Она хотела, чтобы вы растили ее.

– Я… – Лейси была в панике. – Я живу в Северной Каролине, и я даже не родственница. У Маккензи есть бабушка. У Джессики есть близкие друзья в вашем штате. А я даже не видела Маккензи последние три года. Мы встречались всего три-четыре раза за всю ее жизнь.

– Я понимаю, – сказал адвокат. – И Нола Диллард, мать Джессики, была очень расстроена, когда я сообщил ей об этом вчера вечером. Она может попытаться оспорить опекунство, но я сомневаюсь, что она выиграет. Джессика была непреклонна в этом вопросе, она хотела, чтобы вы стали опекуном ее дочери. Она ясно написала в документе, что не хочет, чтобы ее мать была опекуном Маккензи.

Лейси ужаснулась при мысли о том, как обидно должно быть Ноле услышать эти слова. Не удивительно, что она не позвонила.

– Но когда она составила это завещание? – спросила Лейси. – Может быть, много лет назад. Я хочу сказать, что мы были намного ближе много лет назад, поэтому, возможно…