Горячее дыхание войны - Виталий Кулак

Бойцы шли медленно. Некоторым из них уже начинали мерещиться прячущиеся за деревьями немцы.

26 августа 1941 года

Брянская область Дятьковский район

Лейтенанта Роша, командира отряда «бранденбуржцев», в тот день с самого утра мучили нехорошие предчувствия. Всё началось с того, что, когда они уходили от реки, ему показалось, будто на него кто-то смотрит. Он даже на пару минут остановился, прислушался, понаблюдал, не идёт ли кто за ними, но ничего подозрительного не услышал и не заметил. Однако зародившееся в тот момент чувство тревоги до сих пор не покидало его.

«Опять у меня воображение разыгралось. Просто я сильно устал. Нужно отдохнуть. Это пройдёт».

И подчинённые почувствовали тревожное состояние своего командира. Они переглядывались между собой, тоже стали чаще оглядываться, дольше прислушиваться к лесным звукам и шорохам. Ранее у них были возможности убедиться, что их лейтенант обладает каким-то волчьим чутьём на неприятности. Именно поэтому его нервозность передалась и им. Даже непробиваемый унтер-офицер Кульчицкий слишком надолго останавливался, всматривался куда-то в глубину леса, а потом, не заметив ничего подозрительного, шёл дальше и что-то бубнил себе под нос.

Рош вёл свой отряд на одну из второстепенных дорог, по которой, впрочем, довольно часто ездили военные автомашины. Этой дорогой пользовались и колхозники, если им нужно было попасть в Брянск. Но с приближением фронта гражданских там почти не стало, зато военные автомашины ездили даже по ночам, причём часто в одиночку. «Бранденбуржцы» намеревались на той дороге захватить вечером одиночную легковую автомашину с командирами, чтобы допросить их. После этого Рош должен был перейти линию фронта в полосе 50-й армии русских.

Отряд Роша уже дважды совершал атаки на автомашины с красноармейцами на дороге, к которой они шли. И оба раза нападения закончились для них успешно. В первый раз они под видом патруля Красной Армии остановили «эмку» и вытащили из неё политрука высокого ранга и водителя. Оба они были до того напуганы, что не оказали вообще никакого сопротивления. Их отвели в лес, где после быстрого допроса расстреляли.

Политрук рассказал кое-какие интересные сведения, получившие потом подтверждение из других источников. Рош остался доволен, особенно когда его похвалили из Центра за собранную информацию.

Во второй раз – а это произошло через неделю после первой атаки – они опять под видом патруля остановили на той дороге автомашину, но на этот раз им попался ЗИС, ехавший с армейского склада. Водитель и находившийся с ним в кабине старшина так удивились, когда красноармейцы направили на них автоматы, что даже не попытались ничего предпринять. Правда, ничего интересного от них узнать не удалось: всё, что они рассказали, Рош уже знал. Судьба водителя ЗИСа и старшины была такой же, как у политрука и водителя «эмки».

Русские казались такими неумелыми и неопытными, что Рош не сомневался и в успехе новой засады. Его группа действовала как хорошо отлаженный механизм швейцарских часов. Однако тревога почему-то всё-таки не покидала его.

«Да что такое со мной? – с раздражением думал лейтенант. – Чёрт побрал бы эти русские леса! Вечно в них что-то мерещится. И чёрт бы побрал русских! Их почти полностью разбили, а они сопротивляются. Сколько уже мы их уничтожили, а сколько в плен взяли, но нет, откуда-то появляются у них новые полки, дивизии, и всё начинается сначала. Но пока, кажется, всё идёт по плану фюрера. Скоро падёт Москва, остатки Красной Армии побегут за Урал – вот тогда войне конец. Главное, быстрей бы это закончилось, а то как-то неспокойно».

Возле зарослей малинника к Рошу подошёл унтер-офицер Кульчицкий.

– Герр лейтенант, – сказал он, – осталось идти километра три, не больше. Скоро будем на месте.

– Очень хорошо, Кульчицкий, – лейтенант одобрительно покивал. – Но наши планы немного изменились. Выберите место для лагеря, выставьте караул и проведите разведку местности. Я хочу знать, что делается вокруг нас в радиусе десяти километров. Доложите мне как можно быстрей. Вас, Кульчицкий, ничего не тревожит?

Тот помялся, а потом признался:

– Так точно, герр лейтенант, тревожит. Точно так было в Польше возле…

Но Рош не дал ему договорить, оборвал:

– Я понял, Кульчицкий. Хорошо. Выполняйте приказ.

Унтер-офицер отдал честь и пошёл к своим подчинённым, которые, сидя на траве, негромко переговаривались между собой.

Лес был наполнен самыми разными звуками, хотя Алексею вначале он показался беззвучным. Пройдя с километр, лейтенант привык к лесу. Где-то недалеко начала куковать кукушка.

– Один, два, три, четыре, пять, – считал лейтенант, а потом даже сбился со счёта и улыбнулся. Если верить кукушке, то он будет жить долго.

Кукушка замолчала, а вместо неё в лесной хор вступил дятел, принявшийся вдруг с каким-то непостижимым человеку упрямством долбить дерево в поисках чего-то съедобного. Но и «лесной доктор» вскоре замолчал, передав музыкальную партию дроздам, которые стали весело и громко трещать. Затем в хор вступили и другие птицы.

После первых километров прочёсывания леса бойцы истребительного батальона заметно подустали. В отличие от них пограничники из розыскной группы Никанорова, как и их командир, по-прежнему оставались бодрыми. Казалось, они могли так идти ещё километров десять или даже двадцать.

За первый час никто не обнаружил никаких свидетельств присутствия в лесу отряда бойцов в форме НКВД. Алексей не рассчитывал на быстрый успех. Он вообще сильно сомневался, что таким образом у них получится найти в брянских лесах тех, кого они ищут. Оставалось надеяться только на удачу.

Постепенно бойцы стали подходить ближе друг к другу, хотя это и нельзя было делать. Инстинкт самосохранения заставлял их искать защиту от возможного внезапного нападения возле своих товарищей.

Никаноров хотел к вечеру выйти к лесному хутору, где раньше жил лесник, чтобы заночевать там, а с утра снова начать поиск.

«Эх, проводника-то мы с собой не взяли, – с досадой думал Алексей. – Наша ошибка. Нужно было подумать об этом. Без проводника легко здесь заблудиться».

Вскоре до них донёсся ровный, нарастающий гул самолётов. Истребительный батальон к тому моменту собрался на большой лесной поляне – Никаноров разрешил привал. Бойцы запрокинули головы и с тревогой всматривались в небо, пытаясь понять, чьи самолёты летят. Гул моторов доносился с востока, из тылов Красной Армии, где оставались родные и близкие люди, не захваченные фашистами деревни и города.

– Кажется, наши летят, – сказал кто-то.

Действительно, вскоре показалась девятка скоростных бомбардировщиков. Они летели в сторону фронта красивым ровным строем, словно на параде. Вот только наших истребителей, прикрывающих эти, пусть и скоростные, но всё-таки бомбардировщики, Алексей не увидел.