Клан Кеннеди - Георгий Чернявский

В некоторых случаях пожертвования делались анонимно. Получив деньги наличными, Кеннеди выписывал свой чек. Он отнюдь не скрывал, что речь идет о средствах неназванных лиц, но внешне создавалось впечатление, что это именно он — тот самый щедрый капиталист, который не скупится на новые и новые взносы. Постепенно и отношение упрямого Хоува к Кеннеди стало меняться в лучшую сторону[15].

Между прочим, активное участие Кеннеди в президентской кампании Рузвельта имело для него один побочный, но очень важный и, по всей видимости, хорошо скалькулированный результат. На Уолл-стрит его стали считать чужаком, чуть ли не изменником. А это, в свою очередь, привело к тому, что, когда в апреле 1932 года началось сенатское расследование причин краха фондовой биржи и в качестве свидетелей-обвиняемых были вызваны «акулы денежного капитала», имени Кеннеди — одного из самых крупных и бессовестных дельцов — среди них не оказалось.

Более того, его явная бессовестность проявилась через несколько лет, когда в книге под названием «Я за Рузвельта» (о ней мы еще расскажем) Джозеф писал, как будто речь шла о чем-то не просто далеком от него, но и враждебном ему: «В течение нескольких месяцев страна привыкала слушать серию потрясающих разоблачений, в которых упоминались имена почти всех важных лиц в финансовом мире, разоблачений таких действий, которые по крайней мере были в высокой степени неэтичными. Вера в то, что люди, контролировавшие корпоративную жизнь в Америке, руководствовались мотивами чести и идеалов достойного поведения, была крайне расшатана». Ключевым в этой риторике было маленькое слово «почти», содержавшее скромный намек на то, что автор как раз и не входил в эту группу людей «неэтичного поведения».

Одной из существенных заслуг Кеннеди во время избирательной кампании было привлечение на сторону Рузвельта газетного магната Уильяма Рандольфа Хёрста. Сторонник Демократической партии и убежденный изоляционист, твердо придерживавшийся девиза «Америка для американцев», полагавший, что США не должны вмешиваться в дела за пределами континента, Хёрст вначале с подозрением относился к Рузвельту, памятуя, что во время Первой мировой войны тот был активным «интервенционистом», то есть сторонником прямого вмешательства страны в войну

Однако перед выборами Рузвельт занял значительно более осторожную позицию. В ответ на многочисленные вопросы о его отношении к Лиге Наций, в которую США не входили, он уклончиво говорил, что прежде всего надо решить внутренние дела, что время для вступления США в международную организацию не созрело, что в лучшем случае можно принять участие в Международном суде, созданном при этой организации.

В этих условиях Рузвельт отправил Кеннеди «в командировку» в Калифорнию, где в поселке Сан-Симеон находился замок могущественного газетчика. Кеннеди в значительной мере удалось убедить Хёрста, что Рузвельт теперь отнюдь не тот неистовый «интернационалист»^, каковым был пятнадцатью годами раньше, что другие кандидаты демократов в этом смысле значительно опаснее. Хотя решающего слова Хёрст не произнес, чаша весов слегка склонилась в пользу Рузвельта. В мае 1932 года Кеннеди был допущен в летнюю резиденцию последнего — курортный поселок Уорм-Спрингс в штате Джорджия, где доложил о благоприятных результатах своей миссии.

В своих беседах Кеннеди с Рузвельтом установили, что основным соперником на предстоявших выборах из числа деятелей собственной партии будет губернатор штата Нью-Йорк Эл Смит. Но он окажется не единственным возможным оппонентом Рузвельта. Консервативное крыло демократов, выступавшее в защиту традиционного сегрегированного и сельскохозяйственного Юга, против существенного вмешательства в мировую политику, в свою очередь, искало приемлемую кандидатуру. Таковая была найдена в лице техасского политика Джона Гарнера, являвшегося в это время лидером демократов в палате представителей. Когда появился такой кандидат, Хёрст изменил свою позицию — его пресса стала высказываться за Гарнера и против Рузвельта.

Имея в виду заявления Рузвельта о необходимости вмешательства государства в экономическую жизнь, его обвиняли то в коммунизме, то в нацизме или фашизме (между всеми этими понятиями особой разницы не проводили, да и употреблялись эти слова не в качестве социологических терминов, а как грубые политические ругательства) и уж во всяком случае предрекали, что его присутствие в Белом доме приведет Америку к гибели.

Миссия Кеннеди, казалось, закончилась крахом, и он, обычно державшийся «крепко в седле», стал уже переживать, что поставил не на ту лошадь.

Однако обстановка менялась довольно быстро. Помимо трех названных возможных кандидатов (Рузвельт, Смит, Гарнер), появились и другие претенденты на высший пост от Демократической партии — например, мэр Кливленда Ньютон Бейкер, когда-то служивший военным министром в кабинете Вудро Вильсона. Особым влиянием он не пользовался, но его имя могло всплыть на поверхность в качестве компромиссной фигуры, некой «серой лошадки».

Съезд демократов открылся в Чикаго 27 июня. Он проходил на городском стадионе, вмещавшем почти 35 тысяч человек. Первые туры выборов не дали решающего результата, Рузвельт шел впереди, но не набирал необходимых двух третей голосов. Возникла реальная опасность появления упомянутой «серой лошадки».

В этих условиях Джозеф Кеннеди сыграл если не решающую, то, во всяком случае, немалую роль. Он позвонил Хёрсту и в свойственной ему грубо-откровенной, циничной манере задал вопрос: «Вы хотите Бейкера?» Услышав отрицательный ответ, Джозеф продолжал: «Если вы не хотите Бейкера, вам следует поставить на Рузвельта, потому что, если вы не сделаете этого, вы получите Бейкера». Всё еще колеблясь, Хёрст поинтересовался, нет ли какой-либо другой «серой лошадки». Кеннеди ответил решительным отрицанием.

Так в самый разгар предвыборного съезда газетный иерарх примирился с необходимостью поддержать Рузвельта. Сделал он это неохотно. Но машина магната заработала. Его тайные агенты стали выкручивать руки кандидатам и их сторонникам.

Результат оказался сенсационным: Гарнер, стоявший на третьем месте, передал через своего представителя Макэду, что соглашается снять свою кандидатуру, правда, в обмен на пост вице-президента в администрации Рузвельта.

Когда перед четвертым туром голосования Макэду объявил, что Калифорния отдает все свои 44 голоса Рузвельту, в зале поднялась такая буря восторга, что ее не могли остановить несколько минут. Четвертый тур оказался последним — Рузвельт стал кандидатом в президенты от Демократической партии.

После съезда Кеннеди принял участие в нескольких агитационных поездках Франклина Рузвельта по стране. Став, правда, на краткое время, одним из ближайших помощников номинанта демократов, он с середины сентября до начала ноября 1932 года был членом команды в поезде кандидата. Поезд прошел примерно 13 тысяч миль, останавливаясь часто на полустанках, где Рузвельта ожидали, и он выступал, стоя на площадке вагона, обещая американцам начать «Новый курс», который покончит с бедами и страданиями, порожденными Великой депрессией.