Девять дней, которые потрясли мир - Саша Виленский

факультет ГоИФК. Данное обстоятельство сразу придает коллизиям его жизни определенную интригу.

Дело в том, что спецфакультеты в институтах физической культуры — это факультеты, призванные готовить диверсантов-партизан на случай ведения военных действий.

Очень притягательная версия. Непонятно одно: откуда взята информация что на «спецфакультетах» в институтах физкультуры готовили секретных агентов? Существует Военный институт физической культуры, где во время войны готовили командный состав для стрелковых, разведывательных, десантных, лыжных и других боевых подразделений. Ну так то в Москве, затем в Ленинграде. И никто из этого секрета не делал, как не делают секрета из подготовки коммандос во всем мире. Где информация о том. что в Минске тоже готовили матерых спецназовцев? Нету.

Еще один аргумент: в институте преподавали такие дисциплины, как бокс и фехтование. Ну да, а еще марксизм-ленинизм. Из них одновременно готовили партийных идеологов, получается? Или это были просто предметы обучения? Тем более, что по боксу у будущего суперагента была оценка «посредственно», а по фехтованию только зачет. Зато по истории физкультуры — хорошо.

Правда, в следующем семестре Семен подтянул фехтование и у него уже было «хорошо». А вот за пресловутый марксизм-ленинизм он не удовлетворился оценкой хорошо и через пять дней пересдал его на отлично. Это его волновало гораздо больше, чем тройка по боксу.

Ага, скажете вы — вот же оно! В зачетке стоит предмет «спец. подготовка»! Еще есть военное дело, за которое у него оценка «отлично»! Это ли не доказательство?! Нет, отвечу я, ни разу. Во-первых, мы не знаем, что такое «спец. подготовка», за которую поставлено «хорошо». Во-вторых, мы вообще не знаем, что означает «специальный» факультет в институтах физкультуры (кроме центрального ВИФК). Если это факультеты, призванные готовить диверсантов-партизан на случай ведения военных действий, то, повторюсь, откуда это известно? Во всяком случае, на форуме Taina.li Ракитин ушел от ответа на этот вопрос. В-третьих, военное дело — это военная кафедра. Ничего особого, необычного и загадочного в этом нет. Автор сам закончил университет, получив звание лейтенанта и военно-учетную специальность «командир мотострелкового взвода». Но никаким спецагентом, диверсантом или партизаном не был, клянусь!

Из истории Белорусского института физкультуры известно, что в 1937 году там были образованы кафедры: теории физического воспитания и истории физической культуры; анатомии; гимнастики; лёгкой атлетики; лыжного спорта; спортивных игр; военной подготовки, а в 1938 — созданы кафедры: лечебной физкультуры; физиологии и химии; плавания; тяжёлой атлетики; борьбы; фехтования и бокса, марксизма-ленинизма и автомотодела. В 1945 к ним добавились кафедры педагогики и психологии, иностранных языков.

Вы возразите, что это, скорее всего, был очень засекреченный факультет? Но тогда с какой стати он указан в студенческом билете, который студенты предъявляют всегда и везде? Для пущей секретности? Каждый учившийся в вузе знает, что очень трудно хранить секретность не группы, не кафедры, а целого факультета. И что же это за секретность, которую легко вычисляют участники интернет-форумов? Да и что это за спецфакультет такой, если его выпускника распределяют преподавателем физкультуры в обычную женскую школу?

Но и на это у автора теории об агенте КГБ Золотареве есть ответ («Перевал Дятлова: загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на Урале»):

Нам известны две характеристики, полученные Золотаревым после прохождения педагогических практик в 1949 г. Первая практика продолжалась с 21 марта по 8 мая, и по ее результатам 20 мая Семен Алексеевич получил замечательную характеристику, читая которую нельзя не восхититься — это прямо-таки панегирик! Чтобы не пересказывать содержание, просто процитируем самые занятные места: «На период практики он все свое время и внимание отдал школе и проявил прекрасные педагогические способности. С большой любовью и энтузиазмом относится к своей будущей специальности. Среди учащихся он быстро завоевал любовь и уважение…». Далее отмечаются его «очень хорошая практическая и методическая подготовленность» и заслуги: «Возглавил работу по подготовке к общегородским школьным соревнованиям, на которых школа заняла 1-е и 2-е места <…> Оценка за педпрактику — отлично. Рекомендован на должность старшего преподавателя физ. воспитания в средней школе».

Педагогическим успехам Семена Алексеевича можно было только порадоваться. По всему выходило, что из него получится очень и очень неплохой учитель. Но вот мы начинаем читать вторую характеристику и едва сдерживаем удивление: тому ли Золотареву она посвящена? Такое впечатление, что вторую педагогическую практику — с 21 ноября по 31 декабря 1949 г. — проходил совершенно другой человек. Впрочем, слово первоисточнику: «Организационные навыки проявил удовлетворительные. Недостаточно внимания уделял педпрактике. Были два случая опоздания на уроки. Часто вступал в пререкания с руководителем практики и методистом. Не критичен к себе. Деятельного участия в работе бригады не принимал <…> очень слаб практически по гимнастике, хотя по ней специализируется. По своей подготовке не может проводить уроки по гимнастике даже с мужскими группами 1-го курса вуза. В проведении внеу-чебной спортивно-массовой работы тов. Золотарев проявил себя ХХХХХХХХХХХХ активно [12 букв забито знаком «X», но сквозь забой прочитывается слово «недостаточно». — Л. Р.]. Общая оценка за педагогическую практику — хорошо. Рекомендация — в полную женскую среднюю школу или на орг. работу».

Потрясающий документ. Фактически перед нами официальное признание того, что полноценным учителем физкультуры Семен Золотарев быть не может. Буквально по каждому пункту можно видеть прямое противоречие первой и второй характеристик. А ведь их разделяет чуть более полугода — первая датирована 20 мая 1949 г., а вторая — 5 января 1950 г. Да как такое может быть?

Ответ, вообще-то, лежит на поверхности, его только нужно правильно сформулировать. В интервале между первой и второй педпрактиками у Семена Золотарева произошла резкая смена жизненных приоритетов, он потерял всякий интерес к учебе, своей специальности и будущей профессии. Как такое могло случиться? Почему такое случилось? Влюбился? Заболел? Думается, все куда проще, хотя и не совсем очевидно. Принимая во внимание, как в дальнейшем складывалась жизнь Семена Алексеевича, мы вряд ли ошибемся, если предположим, что после первой педагогической практики он узнал, что работать преподавателем физкультуры ему не придется. У него появился иной жизненный план, и педагогическая деятельность в него никак