Берег бесконечности - Дэвид Брин

Но еще более странным оказался комитет по встрече! Наконец-то мы увидели два существа, которые не похожи на фувнтусов — за тем исключением, что у них тоже шесть конечностей. Они стояли прямо на нижней паре конечностей, одетые в серебристую ткань, и протягивали четыре чешуйчатые лапы с перепонками в жесте, который я с надеждой принял за приветствие. Маленькие, ростом мне по верхнее колено или вровень с красным хитиновым панцирем Клешни. На их головах с выпуклыми глазами корона из влажных вьющихся волокон. Быстро говоря что-то, они знаками попросили нас следовать за ними, а массивные фувнтусы с явным облегчением удалились.

Мы, четверо жителей Вуфона, обменялись взглядами, потом покачивающимся, в стиле квуэнов, пожатием плечами. Повернулись и молча пошли за нашими новыми проводниками. Я слышал, как у меня на плече пыхтит Хуфу, глядя на маленькие существа, и поклялся, что брошу костыли и схвачу нура, если он попытается прыгнуть на одного из хозяев. Сомневаюсь, чтобы они были такими беспомощными, какими выглядят.

Все двери, выходящие в коридор, были закрыты. У каждого входа к стене приклеено нечто похожее на бумажную полоску, всегда на одной и той же высоте. Гек одним стебельком показала на импровизированную защиту, потом знаками азбуки Морзе просигналила мне:

ПОД НИМИ ЧТО-ТО СКРЫВАЕТСЯ!

Я понял, что она имеет в виду. Итак, хозяева не хотят, чтобы мы прочли надписи на дверях. Это означает, что они пользуются одним из алфавитов, известных Шести. Я испытал то же любопытство, которое прямо излучала Гек. В то же время, однако, готовился остановить ее, если она попытается сорвать одну из полосок. Бывает время импульсивных действий. Но сейчас не то.

Дверной люк с мягким шипением открылся, и наши маленькие проводники знаками попросили нас войти.

Занавесы делили просторное помещение на несколько ячеек. Я мельком увидел множество сверкающих машин, но разглядел немногое из-за того, что появилось перед нами.

Мы застыли, глядя на четверку очень знакомых существ: ура, хуна, красного квуэна и молодого г'кека!

Наши собственные изображения, сообразил я. Это явно не отражения в зеркале. Во-первых, мы могли смотреть сквозь них. И пока мы смотрели, каждая фигура жестом поманила в разные ячейки.

Первоначальный шок миновал, и я заметил, что фигуры не являются точными изображениями. У ура тщательно расчесанная грива, а мой хунский двойник стоит прямо, без корсета. Имеет ли эта разница какой-то смысл? Хунская карикатура старомодно — раздуванием горлового мешка — улыбнулась мне, но при этом не добавила гримасы рта и губ, как стали поступать хуны после появления на Джиджо людей.

— Ты прав, — сказала Гек, глядя на эрзац-г'кека перед собой, чьи колеса и спицы сверкали, новенькие и отполированные. — Я уверена, что они сунеры, Олвин.

Я мигнул. Итак, мои прежние предположения ошибочны. Но нет смысла сейчас об этом думать.

— Хр-рм, заткнись, Гек.

— Это голофафическая проекция, — сказала Ур-ронн на англике с акцентом — единственном джиджоанском языке, на котором можно выразить такую мысль. Эти слова пришли из человеческих книг, унаследованных со времени Великой Печати.

— Как скажете, — добавил Клешня, когда каждый призрак стал манить нас в разные помещения. — И что нам делать теперь?

Гек ответила:

— А какой у нас выбор? Каждый последует за своим парнем, и посмотрим, что по ту сторону.

И с грохотом ободьев покатила за светящимся изображением г'кека. За ней задернулся занавес.

Ур-ронн шумно выдохнула:

— Доброй воды вам обоим.

— Огня и пепла, — вежливо ответили мы с Клешней, глядя, как она уходит вслед за рисованной урской фигурой.

Подложный хун радостно махал мне, приглашая войти в помещение справа.

— Только имя, звание и серийный номер, — сказал я Клешне.

Он удивился.

— Что? — послышалось из трех ножных щелей. Когда я оглянулся, его панцирь все еще нерешительно покачивался. Клешня смотрел во всех направлениях, но только не на приглашавшего его квуэна.

Между нами опустился разделяющий занавес.

Мой молчаливый проводник в образе хуна подвел меня к белому обелиску, вертикальной плите, занимающей центр маленькой комнаты. Знаком велел подойти к ней вплотную и встать на металлическую пластину у ее основания. Сделав так, я обнаружил, что белая поверхность мягко прилегает к моему лицу и груди. Как только мои ноги оказались на плите, она начала наклоняться и поворачиваться вниз и вперед, превратившись в стол, на котором я оказался лежащим. Хуфу сползла с моего плеча и завопила, когда снизу поднялась труба и устремилась к моему лицу!

Вероятно, я мог бы сопротивляться или попытаться убежать. Но какой в этом смысл? Когда из трубы появился цветной газ, его запах напомнил мне о том, как в детстве я побывал в больнице Вуфона. Дом Вони, как называли мы, дети, хотя аптекари треки были добры и всегда создавали в своем верхнем кольце какую-нибудь сладость, если мы вели себя хорошо.

Помню, что когда уходило сознание, я надеялся, что меня ждет какое-нибудь вкусное лакомство.

— Спокойной ночи, — прошептал я, а Хуфу продолжала щелкать и плакать. Потом все погрузилось во тьму.

Гладьте свежий текучий воск, мои кольца, горячий воск, приносящий новости из реального времени.

Проследите этот изгиб, этот громкий крик отчаяния, эхом отразившийся от лесистых вершин, на которых задрожали могучие бу.

На несколько мгновений раньше могучий корабль ротенов величественно висел над разрушенной станцией, сканируя Поляну в поисках отпочковавшихся отростков, исчезнувших членов экипажа.

Гремящий корабль казался разгневанным, мрачным, угрожающим, готовым к мести.

Однако мы/я оставались на месте, не правда ли, мои кольца? Долг приковал груду треки к земле: Совет мудрецов поручил нам вести переговоры с ротенскими повелителями.

Были и другие задержавшиеся на площадке для праздников. Любопытствующие зрители или те, кто хотел выразить свою преданность пришельцам.

Так что не одни мы/я были свидетелями того, что произошло потом. Присутствовало несколько сотен, в благоговейном ужасе глядя, как корабль просвечивает долину различными лучами, разглядывает почерневшие расплавленные балки уничтоженной станции.

Но тут неожиданно послышался ужасный звук. Этот звук все еще, незастывший, стекает по нашему жирному сердечнику. Сигнал ужаса и тревоги, исходящий от корабля!

Нужно ли вспоминать дальше? Посмеем мы и дальше следить за восковым следом? Даже несмотря на то, что от него исходит нестерпимый жар?

Да?

Вы храбры, мои кольца.

* * *

Смотрите, как корабль ротенов неожиданно окутался светом!