Аромат счастья сильнее в дождь - Виржини Гримальди

И мой сын – то самое существо, по чьей милости я три месяца подряд блевала и выучила такие слова, как «эпизиотомия», «трещины» и «геморроидальные узлы», – представьте, согласился без звука. Это был заговор.

Голубка, которая, казалось, была полностью поглощена чтением «Фигаро», тоже сочла нужным высказаться, не отрывая глаз от газеты.

– Ничего, кроме пользы, это ей не принесет, от нее остались только кожа да кости.

– Я не смогу, у меня нет с собой спортивной одежды.

– У меня найдется все, что нужно! – вмешалась сестра. – У нас с тобой один рост и размер, значит, решено: бежишь с нами. Только не стоит тянуть, а то потом станет слишком жарко.

Сделав последний глоток чая, я согласно кивнула. В конце концов, мне действительно не помешает побыть немного на свежем воздухе. Я уже давно не занималась спортом, хотя и в хорошей физической форме. Я не курю, не пью и веду подвижный образ жизни. В лицее я считалась одной из лучших по бегу. Может даже, мне удастся втянуться, в любом случае хуже не станет.

Отец бегал ежедневно в течение последних восьми лет, а ведь ему за шестьдесят. Брат – типичный «воскресный спортсмен», если не с похмелья, конечно. Что касается сестры, то самым сложным было надеть на себя ее вещи. А в беге вряд ли они составят мне серьезную конкуренцию.

Метров: 0. MO-TИ-ВИ-РО-ВА-НА. Пять километров – я легко смогу их преодолеть.

Метров: 100. Я вошла в ритм. Бегу довольно быстро, в тени деревьев по дорожке, тянущейся вдоль пляжа. На песке загорают лишь несколько ранних пташек. Солнце отражается в воде, поют птицы. Это и есть счастье.

Метров: 200. Знай я, что бег настолько приятное занятие, я бы начала гораздо раньше. Теперь я понимаю, почему этот вид спорта стал таким популярным.

Метров: 300. Отец, брат и сестра заметно отстали. Но я не собираюсь замедлять из-за них свой бег.

Метров: 400. Уж не сестренка ли я Усэйна Болта[32], которую он от всех скрывает?

Метров: 800. Все отлично, если не считать легкой боли в груди. Скорее всего, это связано с желудком. Вряд ли Усэйн Болт пичкает себя булочками перед стартом.

Метров: 900. Наверное, нельзя требовать от деревьев, чтобы они вытаскивали на свет божий свои корни где-нибудь в другом месте, а не посреди беговой дорожки? Мне приходится каждый раз высоко поднимать колени, что сразу сбивает с ритма. Очень раздражает.

Метров: 1000. Черт бы их побрал, эти деревья!

Метров: 1200. А может, это вовсе и не желудок, а мне грозит инфаркт? Разве кому-нибудь есть до этого дело?

Метров: 1300. Как же хочется пить! Я сейчас не отказалась бы даже от увлажняющего крема.

Метров: 1600. Отец обгоняет меня, махнув рукой.

Метров: 1700. Интересно, существует ли инфаркт ног?

Метров: 1800. Меня, улыбаясь, обгоняет сестра.

Метров: 1900. Я сейчас умру от жажды. Жаль, что подмышки так далеко от моего рта.

Метров: 2000. На самом деле я тайная сестра вовсе не Усэйна Болта, а самого отъявленного лодыря.

Метров: 2100. Теперь меня опережает и брат, перемещающийся едва ли не «лунным шагом».

Метров: 2200. Сейчас, кажется, у меня отнимутся обе ноги. То-то же будет удобно подниматься по лестнице!

Метров: 2400. Я точно умру, прежде чем попробую «восхитительную фету».

Метров: 2500. Меня обгоняет молодой блондин, идущий спортивной ходьбой.

Метров: 2600. Больше я не могу дышать, а только хриплю. Похоже на порно, которое дублирует Дарт Вейдер[33].

Метров: 2700. Я выстою, пройдено больше половины пути. И пусть я закончу вперед ногами, никто не посмеет сказать, что Полина сошла с дистанции.

Метров: 2800. Меня обходит дама с лиловатыми волосами и в ходунках.

Метров: 2900. Стараясь обогнать хотя бы ее, не замечаю корешка, преградившего мне путь.

Пытаюсь удержаться на ногах, но куда там… Теряю равновесие и падаю, как при замедленной съемке, растопырив руки, с обреченным лицом. Костяшка домино.

И пока я лежу, припав щекой к земле, с мокрой спиной, судорожным дыханием и бешено колотящимся сердцем, я принимаю едва ли не самое важное решение в жизни: со спортом покончено раз и навсегда.

В детстве поездки на пляж бывали для нас настоящим праздником. Просыпались мы, как всегда, на рассвете, после сновидений об ожидающем нас чудесном дне. Мы помогали отцу делать бутерброды из специального бескоркового хлеба, набивали сумку-холодильник и усаживались в «Рено-5», чтобы целый час провести в дороге, без конца спрашивая: «А мы скоро приедем?»

На пляже мы обычно устраивались в одном и том же месте, на равном расстоянии от моря и ступенек набережной. Часами мы могли купаться, строить замки из песка, собирать ракушки, загорать, читать в тени зонтика, проживать счастливые моменты жизни, не отдавая себе в этом отчета. Не помню точно, к какому возрасту эти поездки утратили для нас очарование.

Бен тоже очень любил бывать на пляже. Ему нравилось ощущать ногами песок и входить в прохладную воду, даже запах солнцезащитного крема доставлял ему удовольствие. Мне тоже, конечно, но не настолько, чтобы забыть о многих неудобствах. Прежде всего, обилие народа. Шум. Песок внутри машины, после каждой поездки. Постоянный страх за Жюля. Ракушки в сумке для еды. Мокрые купальные принадлежности.

Утром, во время завтрака, Жюль спросил:

– Мама, мы поедем на пляз?

Я немедленно предложила другое:

– Не лучше ли остаться и поплавать в бассейне?

Жюль возразил:

– Я больше хочу на пляз.

Пришлось сказать уклончиво:

– Посмотрим, сынок.

Сестра подлила масла в огонь:

– На пляже все-таки лучше.

Мама нашла соломоново решение:

– Если мама не хочет, тебя отвезет бабушка, Жюль.

Голубка вздохнула:

– Несчастный ребенок!

Итак, мне пришлось всласть попрыгать над волнами, забавляясь вместе с сыном. Замечу, что волны в Аркашоне ничуть не больше, чем в нашем бассейне, вот в чем состояла абсурдность ситуации.