Война с видом на море - Игорь Срибный

– У нас разное предназначение в этой жизни, – уже спокойно сказал Вазген. – Кто-то должен думать, кто-то убивать. Таким образом достигается равновесие…

– Да пошел ты… шеф! – сказал Рустам и, подхватив автомат, вышел из столовой.

– Старик, ты должен помочь мне! – сказал Вазген после ухода Рустама. – Сербина надо отнести в его комнату… А ты, старуха, посмотри Салеха. Нужно привести его в чувство. Ты тоже вставай! – он повернулся к Насте. – Будешь присматривать за своим заступником…

День клонился к вечеру.

Вазген стоял у окна второго этажа, рядом на стуле сидел Салех. Он был бледен, и мелкий бисер пота блестел на его лице. Он с трудом смог подняться на второй этаж, и Вазген, видя его состояние, принес ему стул.

– Ну, и как там наш калека? – тяжело дыша, спросил Салех.

– Никаких признаков жизни! – ответил Вазген. – Я недавно заходил к нему.

– Почему ты не убил его?

– Старик уперся. Придется пока оставить его в живых.

– Гребаный ублюдок! – сквозь зубы процедил Салех. – Он мой, Вазген! Я сам поставлю на нем последнюю точку!

– Не думай пока об этом. – Вазген посмотрел на Салеха. – Нельзя менять правила, когда игра в разгаре…

– Ты о чем говоришь, шеф?! – вскричал Салех. – Какие, на хрен, правила? Какая игра? Все игры закончились в тот момент, когда эта змея показала нам зубы!

– Игра, которая называется «выживание», Салех. И в этой игре никто и ничто не должно стоять на нашем пути к спасению! Поэтому цепочка такова: пока жив Сербин, старик со старухой работают на нас. Ты жаждешь его долгой и мучительной смерти, и я тебя понимаю и солидарен в этом с тобой. Но сейчас он нам нужен живой, иначе старика со старухой и девку заодно, короче, нам придется убивать всех.

– А так ли уж нам нужны старик со старухой? – задумчиво процедил Салех.

– Салех, хватит об этом! Если мы сделаем сейчас один неверный шаг, сюда сбежится кодла ментов, и тогда нам не уйти! Тебе ЭТО надо?

– Зачем нам старик? – Салех смотрел на Вазгена тяжелым взглядом. – Зачем нам старуха? Что изменится от того, что мы их порвем?

– Бля, Салех! – Вазген в возбуждении заметался вдоль окон. – Ну, неужели тебе непонятно, что только старик сможет узнать в поселке, когда прекратятся поиски девки. Это – раз. Только старик сможет разрулить ситуацию, если сюда вдруг случайно набредет толпа ментов, скажем, воды попить. Это – два. И нам не устоять в случае штурма – это три! Мы должны высидеть хотя бы неделю тихо, как мыши в норе. Потом ажиотаж вокруг пропажи девки спадет, и мы спокойно уйдем…

– Почему ее так упорно ищут? – Салех немного успокоился.

– Почему? Потому что Гено сдернул не ту девку! К ней очень тепло относились в поселке: на войне потеряла мужа, мать больна чем-то раковым… Девка пахала в аптеке на износ – круглосуточно, чтобы заработать на лечение матери! А Головинка – поселок маленький, все друг друга знают! А ее любили в поселке…

– Старик едет! – прервал его Салех, увидев в окно белую «семерку» Виталия. – Иди, встречай! Я присмотрю здесь.

Вазген бегом спустился в гараж.

Дарья уже открывала ворота, и Вазген встал за стену, держа наизготовку карабин.

Виталий въехал в бокс, и Дарья сразу же закрыла ворота, задвинув тяжелый засов в петли.

– Ну, что в поселке, старик? – спросил Вазген, выходя из своего укрытия.

– Вам не нужно было трогать Анастасию! – угрюмо сказал Виталий.

– Это мне известно и без твоих умозаключений! – прервал его Вазген. – Говори по существу.

– Сейчас на ее поиски дополнительно брошена рота солдат из части внутренних войск и люди из МЧС с собаками, натасканными на поиск людей в завалах. Они прочесывают местность в округе по квадратам. Милиция работает по усиленному варианту. Шум вы подняли большой… Если вас найдут – вам несдобровать!

– Я же сказал, мне не нужны твои умозаключения! – Глаза Вазгена сверкнули в полутьме гаражных боксов. – Старуха, иди к Сербину и приведи его в чувство! Сделай все необходимое, чтобы завтра он был в порядке. Утром я проведу военный совет, и мне нужно, чтобы он присутствовал на нем! Марш!

– Мне не унести все покупки одному, – сказал Виталий. – Давайте мы сначала разгрузим с Дарьей багажник.

– Разгружайте, – буркнул Вазген. – Только быстро!

Он прошел в столовую и сел на свое привычное место, со злостью бросив на стол карабин. Сербин был прав, говоря о том, что его терзали угрызения совести. Вазген сейчас, как никогда раньше, понимал, в какое жуткое дерьмо он попал, связавшись с этой троицей. Эти мясники не несли в себе ничего человеческого. Эти подонки, жаждущие крови, не представляли никакой ценности ни для себя самих, ни для окружающего мира. Что могло толкнуть его в их компанию? Вазген застонал сквозь плотно стиснутые зубы… Уж он-то прекрасно понимал, что только жажда власти, только неуемное желание управлять хоть кем-то привели его на кривую дорожку. В какой-то момент он дал волю своей непомерной гордыне и теперь вынужден был пожинать горькие плоды. Его отец, который в школе преподавал историю, видел в Вазгене личность, но видел и его раздутое самолюбие и тщеславие. И он когда-то, еще в школьные годы Вазгена, сказал ему фразу, вычитанную у кого-то из старых философов: «Самое опасное следствие гордыни – это ослепление: оно поддерживает и укрепляет ее, мешая нам найти средства, которые облегчили бы наши горести и помогли бы исцелиться от пороков». Вазген почему-то всегда помнил это изречение, но как будто желая опровергнуть его суть, всегда все делал вопреки ему…

В столовую вошли Виталий и Дарья, неся в руках тяжелые пакеты.

– Эй, старик, ты что, все это купил в одном магазине? – не на шутку встревожился Вазген, увидев пакеты.

– Я не настолько глуп! – ответил Виталий. – Мне пришлось поколесить, чтобы никто не заинтересовался вопросом, зачем мне столько продуктов на двоих.

– Разумно. – Вазген успокоился. – Старая, свари-ка мне кофе. Только не такой, как всегда. Послабее. От твоего кофе мой желудок скоро превратится в кусок дубленой кожи… А потом иди к Сербину!

Сербин тяжело приходил в себя. Сполохи невыносимой боли разрывали каждую клеточку его тела. И сознание долго отказывалось возвращаться…

Но резкий запах нашатыря в очередной раз шибанул в мозг, и Сербин открыл глаза. И боль тут же вонзилась клыками в каждый нерв…

Черная, плотная, будто осязаемая темнота окутывала комнату, и Егор подумал, что от удара прикладом по голове он потерял зрение и теперь уже ничего не будет видеть…

Через несколько минут боль поутихла, и он начал вспоминать все, что произошло в столовой. Он медленно протянул руку к протезу, и нащупал пустоту. Движение руки причинило адскую боль, и он попытался повернуться на бок. Боль выстегнула его так, что он поневоле застонал…