Пурпурные реки - Жан-Кристоф Гранже

Около одиннадцати утра Карим остановился возле заброшенного ангара с вывеской «Воды долины». Высокие стены из волнистого пластика сливались с голубизной неба. У дверей стояла черная «DS». Несколько секунд на подготовку, и Карим выскочил из машины. Эти ублюдки наверняка там, внутри, лакают свое любимое пиво.

Он подошел к ангару, стараясь дышать глубоко, размеренно и твердя про себя самое важное: зеленые куртки, белые или красные шнурки – «фаты», оранжевые куртки и желтые шнурки – «красные».

Если он это запомнит, у него будет шанс выпутаться без потерь.

Сделав глубокий вдох, он толкнул в сторону раздвижную дверь. Ему даже не понадобилось смотреть на шнурки, чтобы определить, к кому он попал. Стены были сплошь размалеваны красными свастиками. Нацистские символы соседствовали с увеличенными фотографиями узников концлагерей и замученных пытками алжирцев. Под ними расположилась орда бритоголовых в зеленых куртках; все они смотрели на него. Значит, крайне правые, из самых оголтелых. Карим знал, что у каждого из них на нижней губе, с внутренней стороны, вытатуировано слово «skin».

Полицейский напрягся, как рысь, готовая к прыжку, ища взглядом оружие. Ему был знаком арсенал этих психов – американские кастеты, бейсбольные биты и пистолеты для самозащиты с двойным зарядом дроби. И уж наверняка эти сволочи прятали где-нибудь помповые ружья, заряженные каучуковыми пулями-"вышибалами".

Но то, что он увидел, оказалось много хуже.

Birds. Женщины-скины, тоже обритые, если не считать хохолка надо лбом и двух длинных, спадающих на щеки прядей. Дородные мускулистые девки, пропахшие спиртным и наверняка еще более свирепые, чем их парни. У Карима пересохло в горле. Он надеялся застать здесь компанию изнывающих от безделья бродяг, а столкнулся с настоящей бандой, которая оттягивалась в ожидании очередного заказа на погром. Его шансы на благополучный исход таяли с каждой секундой.

Одна из девиц хлебнула из кружки, разинула рот и звучно рыгнула. Специальный номер для Карима. Остальные загоготали. Все они были ростом не ниже полицейского. Карим сказал, стараясь, чтобы его голос звучал громко и уверенно:

– О'кей, парни. Я из полиции. Хочу задать вам несколько вопросов.

Скины встали и пошли на него стеной. Этот тип, из полиции или еще откуда, был для них прежде всего «мавром»[15]. А чего стоила шкура какого-то «мавра» в ангаре, среди банды таких подонков?! Или даже в глазах Крозье и других полицейских. Молодой араб вздрогнул. На какую-то долю секунды почва ушла у него из-под ног. Ему чудилось, будто на него ополчился весь город, вся страна, а может, и целый мир.

Он выхватил автоматический пистолет и вскинул его к потолку. Этот жест на миг остановил нападавших.

– Повторяю: я из полиции и пришел играть с вами в открытую.

Он медленно положил пистолет на ржавую бочку. Бритоголовые молча смотрели на него.

– Вот, глядите, я оставляю оружие здесь. Но чтобы никто не трогал его, пока мы будем говорить.

Пистолет Карима «глок-21» был суперновой моделью, на семьдесят процентов из сверхлегкого полимера. Пятнадцать пуль в обойме, одна в стволе и фосфоресцирующий прицел. Он знал, что скины такого никогда не видели. Одно очко он уже выиграл.

– Кто вожак?

В ответ – молчание. Карим шагнул вперед и повторил:

– Кто вожак, черт подери? Не будем терять время.

Самый рослый из парней подошел ближе; его напряженная поза выдавала готовность к звериному прыжку. Он спросил с местным гортанным акцентом:

– Чего тут надо этой крысе?

– Я забуду, что ты назвал меня крысой, приятель. Давай потолкуем?

Скин надвигался на Карима, мотая головой. Он был выше и шире полицейского. Молодой араб вспомнил о своих косах: в случае драки они давали противнику идеальную возможность для захвата. А скин был уже совсем рядом. Его растопыренные пальцы напоминали железные клещи. Но Карим не отступал ни на миллиметр. Краем глаза он заметил, что остальные, справа, подбираются к его оружию.

– Ну, ты, арабская свинья, чего тебе...

Молниеносный выпад головой – и полицейский раздробил главарю нос. Парень схватился за лицо. Карим сделал полный разворот и ударом каблука в горло отшвырнул от себя хулигана метра на два; тот взлетел в воздух и шлепнулся на пол, вопя от боли.

Один из скинов схватил пистолет Карима и нажал на курок. Но выстрела не последовало. Только легкий щелчок. Он попытался вогнать пулю в ствол, но обойма была пуста. Карим выхватил из-за спины «беретту» и направил ее на бритоголовых. Припечатав поверженного вожака ногой к полу, он взревел:

– Вы что думали, я оставлю заряженную пушку гребаным психам вроде вас?

Скины окаменели. Вожак на полу с трудом прохрипел:

– Ладно, твоя взяла... Давай в открытую...

Карим пнул его в пах. Парень завопил не своим голосом. Сыщик нагнулся и скрутил ему ухо так, что треснули хрящи.

– В открытую, значит? С такими вонючими гнидами? – И он разразился нервным хохотом. – Ну, насмешил... Эй, вы, сучьи дети, к стенке! Руки за головы! Девки тоже!

И он выстрелил в неоновые трубки на потолке. Яркая голубоватая вспышка озарила помещение, лампы рухнули наземь и с грохотом взорвались. Скины в панике заметались по ангару, жалкие, теперь совсем не страшные. Карим заорал, не жалея голосовых связок:

– Всем вывернуть карманы! Кто дернется, разнесу колени к чертовой матери!

Он видел происходящее сквозь багровые волны тумана, застлавшего глаза. Ткнув пистолетом в ребра вожака, он спросил чуть тише:

– Чем ширяетесь?

Тот все еще плевался кровью:

– Че...чего?

Карим прижал пистолет посильнее.

– Я спрашиваю, какие у вас дурики?

– Амфет... таблетки... и еще клей...

– Какой клей?

– «Ди...Диссопластин».

– Где он?

– В мешке для мусора... там, возле холодильника.

Карим попятился, не сводя глаз ни с раненого вожака, ни с остальных, стоявших к нему спиной, и держа их на мушке. Левой рукой он опрокинул мешок, и оттуда высыпались тысячи ампул, таблетки и тюбики с «Диссопластином». Подобрав тюбики, он пересек ангар и выдавил весь клей на пол рядом со скинами. Попутно он пинал их в икры, в спины и отшвыривал подальше брошенные ножи.

– А теперь повернитесь и слушайте меня, парни! Сейчас вы сделаете легкую зарядку: будете отжиматься на руках – за мое драгоценное здоровье! И девки тоже. А ну, все живо, руки – в клей!

Ладони скинов дружно зашлепали по «Диссопластину», который брызгал между пальцами. На третьем шлепке их руки намертво прикипели к битуму. Скины корчились на полу, выворачивая запястья, но встать никто не мог.