Бульдог. В начале пути - Константин Калбазов

* * *

Эх Василий, Василий. И что бы без тебя делал? Парень оказался прямо‑таки находкой. Может ниспослал его Господь, в помощь заблудшей овце своей. Как бы то ни было, парень оказался самой настоящей находкой. Предусмотрительный, вездесущий, пронырливый, а главное подмечающий все, оставаясь незримым для других. И когда только все успевает.

Едва вернувшись из комнаты Долгорукова, Петр вызвал к себе денщика и начал ставить ему задачи, не свойственные его должности. Парень с большим вниманием глядя на государя, поначалу кивал, мол каждое слово услышано и принято как руководство к действию. А вид у него при этом был… Простодыр, да и только. Как там в указе деда сказывается — «Лицу подчиненному перед лицом начальствующим надлежит иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». Петр был уверен, что Василий указа этого никогда не читал, да и умеет ли читать, еще вопрос, но выглядел он именно так, как и предписывалось.

Вот только после того как Петр закончил, вместо того, чтобы умчаться выполнять повеление государя, как это бывало не раз, Василий остался на месте. Некоторое время он прибывал в раздумьях, потом начал выказывать явные признаки нерешительности.

— Что, Василий, боязно заниматься подобным, — по своему истолковав поведение денщика, произнес юноша.

Оно и понятно. Государю служишь или кому, а в чернь с детства почтение к благородным вколачивается. Порой просто кулаками, да батогами, а не редко и каленым железом. Что с того, что поручение самого Петра Алексеевича? Как мудрость народная гласит — бояре ссорятся, а у холопов чубы трещат. Потому случись, шкуру с него, Василия сдирать будут, причем очень даже может быть, что самым натуральным образом.

— Боязно‑то оно боязно, государь батюшка. Да только, долг сполнить то за честь почитается.

— Тогда чего замер?

— Так я понять хочу, все ли потребное тебе уж знаю или чего еще чего разузнать потребно.

— Нормально. И многое ты уже знаешь?

— Так, по всему выходит, что прямо сейчас на все твои вопросы ответить могу.

— А ну‑ка, докладывай.

— Перво–наперво по ротам, что сейчас на подворье. Третьей ротой командует капитан Волков. Он во сем Ивана Долгорукова поддерживает, частенько вместе кутили. Волков Ивану во всем в рот глядит и всячески с охотой под его рукой ходит, как и иные его офицеры. Пятой ротой командует Измайлов. Тот не так близок с Иваном, тут больше с Волковым. Как дуэль случилась, так Волков Трубецкого всяко разно ругает. Сейчас у Долгорукова, с бутылью вина пошел. Измайлов все больше службой занимается.

Ага. На это и Петр заметил. К Трубецкому в секунданты пошли именно Измайлов и его поручик Вязов. А не обратил он на это внимание сразу, так как первыми вызвались секундантами к Долгорукову капитан Волков и поручик Банин. Остальным вроде как ничего иного не оставалось, кроме как встать за Трубецким.

— Значит, думаешь можно довериться роте Измайлова?

— Не поручусь, государь. Но коли из этих двоих выбирать, то Измайловцы.

— С одной ротой гвардейцев не отпустят. Ладно, ты сказывал, что и по остальному готов доложить.

— Так и есть, государь. Седьмой ротой семеновского полка, командует капитан Глотов. Никому приверженности не выказывает, сам себе на уме. Сказывают, что ничьего покровительства не ищет, так как служит по присяге, а присягал он на веру царю, ну, императору, тебе значит.

— Погоди. Семеновцами командует зять Долгоруких. И как он на то смотрит?

— Так ведь и служить кому‑то потребно, а Глотов служака справный. Да в гвардии считай более половины, ни в какие дела не лезут, мол наше дело солдатское, прикажут исполним.

Получается, не до конца сгнила гвардия. Но гнильца один черт есть и с этим нужно будет решать, не то головной болью отзовется. Глотов. Ничего о нем не слышал. Ни плохого, ни хорошего, вообще ничего. Но то что служака, это даже хорошо, значит повеление государя исполнит не раздумывая. Опять же, две роты эскорта, одна преображенкая, другая семеновская, обе гвардии в наличии. Вроде все нормально. И отговориться можно легко, не дело окружать себя только преображенцами. И подозрений никаких не будет, так как капитан никакой из сторон приверженности не выказывает. И не должен, раскудрить твою в качель! Гвардия только одну сторону имеет — императора Российского. Точка!

— Как стемнеет, нужно будет провести его ко мне. Сейчас давай сюда Измайлова, буду задачу ставить, чтобы через его посты провели, тишком ото всех.

Господи, император самодержец, а приходится вести себя как подсылу тайному. Один неверный шаг, и прямая дорога на дыбу. Это конечно вряд ли, но руки свяжут. А как оно дальше все будет и не понять. По хорошему, он сейчас находится в кругу заговорщиков. Долгоруковы, уже проявили себя в заговоре настолько, что по ним плаха плачет. Кстати, Иван не исключение, ведь подпись на тестаменте его рук дело и он же еще и выкликал наследницей Катерину.

Остерман и Головкин. Бог весть, как оно у них. Не исключено, то же в чем‑то замешаны. Хотя Андрей Иванович умен и таких прямолинейных притязаний, как у Долгоруковых у него наверняка нет. Но свои интересы все едино имеют оба, по иному и быть не может, при малолетнем императоре. Однако, прямой измены не замышляют, в этом Петр был уверен.

Если Долгоруковы напрямую старались окрутить Петра с Екатериной, то Остерман всячески пытался свести его с теткой Лизаветой. Иными словами, он хотел иметь влияние на царствующих особ. Долгоруковым же нужно было больше, они хотели получить всю полноту власти. И завязли они в этом по самые уши, потому если испугаются, то им проще избавиться от молодого императора любыми путями.

Глотов, был высок и статен, как и все гвардейцы, недомерки здесь не водились. Взгляд прямой, открытый и уверенный. Петр без труда уловил бывалого ветерана, ни раз смотревшего в лицо смерти на поле боя. Прямо как с Трубецким. Юноша знал это, видел, вот и все.

— Ну, здравствуй Петр Иванович.

— Здравия желаю, государь, — вытянувшись во фрунт, произнес Глотов.

Голос густой, басовитый, под стать обладателю. Капитан не налегает на горло, блюдет тайность встречи. Петру это понравилось. Далеко не всегда рвение в службе означает обладание умом, как раз обратное и не редкость. Жить по определенному регламенту, когда за тебя уж все определено и на год и на два вперед, никакой сложности, тут ума большого не нужно.

Живи согласно свода воинских законов, когда один день похож на другой как близнец. Разве только оказия какая случится, ну там, пожар или война, но то дело привычное, на то и служба воинская. Дед прилагал большие усилия к тому, чтобы в гвардии офицеры имели хорошее образование и продолжали обучение даже во время службы. Но как ни странно, по настоящему образованных и разбирающихся далеко не только в военных вопросах, среди них было немного.

— А что, Петр Иванович, поди поешь‑то знатно?