Уравнение времени - Татьяна Михайлова

– Да, – подал голос Антон, – плохи наши дела. Сдались мы им без боя, а драться даже не пробовали.

С этим Илья был готов поспорить, он мог перечислить много отдельных случаев, когда люди пытались сопротивляться дикарям. Но тут же понял, что ключевое здесь слово – отдельных. Духи действовали дружно – стаей, толпой, ордой, а люди бились поодиночке, и неизменно оставались в проигрыше. Илья и Антон переглянулись, они не знали, что делать, как помочь или утешить. Но что тут можно было сказать, когда они сами прекрасно видели, во что превратился город, и противостоять древней дикой силе люди не смогли. Здесь действительно было только два выхода – бежать или погибнуть. Впрочем, был еще третий путь, но его застилал такой туман, в который Илья и сам боялся заглянуть. Но все шло к тому, что ему и Антону идти придется именно туда.

– Слушай, давай и ко мне сходим, пока не рассвело. Здесь же недалеко, – голос Антона звучал умоляюще, Илья быстро согласился:

– Пошли, конечно. Хоть посмотрим, что там делается…

Бабка повернулась к Илье:

– Нельзя вам здесь оставаться, тут уже полон дом зверей этих. Увидит кто, не дай Бог – убьют вас сразу. Обезьяны эти по ночам не высовываются, уж не знаю почему, ночью ходить спокойно можно. А днем мы по норам прячемся, как крысы.

– А вы как же? Одна… – начал, было, Илья, но бабка решительно перебила его:

– И не такое видала. После войны в детдоме траву ели, и ничего – выжили. Да и не тронут они старуху, подождут, пока сама помру. Все, идите, утро уже.

Илья почти бегом бросился в свою комнату, схватил из вещей первое, что попалось под руку, запихнул в рюкзак Антона. Потом попрощались с Полиной Андреевной – Илья даже обнял пожилую женщину. Та снова всхлипнула, и зашептала им вслед:

– Идите, я уж тут сама как-нибудь, потихоньку.

Илья и Антон быстро сбежали с лестницы, выбежали из подъезда, помчались к дому Антона. Скоро они оказались в знакомом дворе, и даже в темноте – освещение тут отсутствовало – Илья увидел, как изменились знакомые места. Все пространство перед домами устилал мусор и полусгнившие объедки, окна многих квартир были выбиты, а там, где была стоянка, громоздились сгоревшие остовы автомобилей. И знакомый тухлый запах жирной гари, от которого нормального человека не могло не затошнить.

– И тут теперь помойка, – осмотревшись, сделал вывод Антон, – Как им самим-то не противно?

Илья смотрел на окна домов, пытаясь угадать, где именно находится квартира приятеля. В некоторых горел свет, другие были темны, и Илье казалось, что стекол в них не было. Но почти половину окон многоэтажного жилого дома озаряли изнутри отблески огня. Неровные рваные всполохи дрожали на потолках квартир, где когда-то жили люди. Дальше можно было не ходить – теперь здесь поселились духи, а куда делись обычные люди, можно было только гадать. Но Илья все же решил подойти поближе к ближайшему подъезду. Морщась от омерзительного запаха, он тихо двинулся вперед по мусорному ковру. Антон шел рядом, постоянно оглядываясь. Подъездной двери не существовало, от нее остались только петли крепления и дверная рама. Из подъезда потянуло, как из плотно утрамбованного мусорного контейнера и Антон зажал пальцами нос и торопливо отступил назад.

– Пошли отсюда! – гнусаво сказал он Илье, – я туда не пойду, боюсь, вырвет.

Они отошли к середине двора на наименее замусоренный пятачок, остановились. Из окон доносились нечленораздельные вопли, где-то дребезжала заунывная музыка. А рядом, под ногами постоянно что-то нехорошо пищало и шуршало. Оторопевший от всего увиденного Илья сначала не обращал на эти мелочи внимания, потом посмотрел вниз. Парочка упитанных крыс, не стесняясь его присутствия, увлеченно рылась в смердящей куче отбросов. Грызуны, как и духи, прекрасно чувствовали себя в этой непринужденной обстановке и наслаждались жизнью.

– Вообще-то крысы, как и мыши, переносят множество заболеваний, – начал познавательную лекцию Антон, но умолк после первых же слов. Во дворе снова стало тихо, слышался лишь шорох крохотных лап и хвостов по кучам отбросов, да дикарские песнопения и вопли из разбитых окон.

– Ну, все. Я теперь бомж, – с трудом выдавил из себя Антон, сгорбился, поплелся прочь. Рюкзак он держал в руках, лямки волочились по грудам мусора.

– Так же, как и я, – отозвался Илья, двинулся следом за другом. Идти им было некуда, приближался рассвет. Оба одновременно потеряли дом, работу, будущее. Оставалась только жизнь, и ее можно было лишиться в любой момент. Но отдавать последнее Илья не торопился. Снова подступило отчаяние, но Илья отогнал его. Скоро рассветет, улицы города заполнят духи, и оказаться на их пути было равносильно самоубийству. Нужно быстро искать укрытие, пересидеть в нем день, а дальше… Загадывать на столь долгий срок Илья не стал, завертел головой во все стороны, высматривая удобное место. И вспомнил, как видел из окна квартиры Антона стоявшую за домом бытовку. Если в нее можно попасть, и там еще не обосновались духи, то лучшего укрытия им не найти. И в эту же секунду над городом поплыли тяжелые гулкие звуки, возвещавшие наступление дня.

– Быстрее! – Илья дернул Антона за рукав куртки, побежал обратно к дому приятеля, завернул за угол. И издалека увидел, что дверь в бытовку приоткрыта, а внутри темно и, вроде бы, пусто. Антон понял намерение друга, и в сыром темном вагончике они оказались почти одновременно. Антон захлопнул дверь, закрыл ее на хлипкую щеколду. С улицы донесся звук третьего удара, и тут же с улицы послышались нечленораздельные крики – у пришельцев наступил день.

– С добрым утром, – зло и тихо приветствовал проснувшихся духов Антон, Илья же только сжал зубы. Теперь им придется очень тихо сидеть здесь до темноты, чтобы не привлечь к себе внимания дикой орды.

– Не могу больше! Я в последнее время только и делаю, что прячусь – от своих, от чужих, от всего на свете. Достало, хватит! – Илья забегал по загроможденной тюками и коробками с разным хламом бытовке, врезался коленом во что-то острое и зашипел от боли.

– А что ты предлагаешь? Ну, пойдем, если тебе так хочется, выйдем. Сколько мы продержимся, интересно? – отстраненно поинтересовался Антон, но ответа не получил. Илья уселся на ближайший ящик, потер колено.

– Не знаю.

– И я не знаю. Подождем до вечера, когда они по норам попрячутся, там посмотрим.

Снова ждать! Вокруг шастает толпа грязных диких существ, превращает город в помойку, избавляется всеми возможными способами от людей, а ему приходится отсиживаться и дрожать от каждого шороха! «В последний раз, – клялся себе Илья, – это в последний раз, когда я сижу тут как крыса и боюсь выйти на улицу. Пусть эти скоты сами меня боятся, бандерлоги вонючие!». Илья привалился спиной к набитой чем-то мягким картонной коробке из-под холодильника и почти сразу провалился в мутный полуобморочный сон.

– Илья, проснись, там кто-то есть! – сдавленно шептал из темноты Антон. Илья вскочил, снова врезался во что-то коленом, тихо выругался и замер. В бытовку кто-то пытался войти – дергал за дверную ручку, царапал замок, колотил в дверь. Глаза привыкли к полумраку, и Илья смог различить застывшего у двери Антона. Он сжимал в одной руке нож, другой зачем-то держался за ручку двери. Илья на цыпочках подошел поближе, прислушался к сопению и невнятному бурчанию, доносившемуся из-за двери. Похоже, что рвавшийся в их убежище пришелец был один, Илья шепотом сообщил об этом Антону, и тот согласно кивнул в ответ.