Охота на орлов - Бен Кейн

Помедлив, Цецина заговорил:

– Я уже объяснил вам. Без разрешения императора не имею права. Но я сделаю все возможное, чтобы ваши требования рассмотрели с должным вниманием.

– Вы слышите! – закричал Костистый, обернувшись к толпе, и продолжил с издевкой: – С должным вниманием! Нам этого достаточно?

– Нет!!! – взревели бунтовщики. Налившиеся кровью лица, вздутые вены на шеях и сверкающие обнаженные мечи говорили о том, что эти люди в бешенстве. Костистый и троица его приспешников принялись кривляться и паясничать, заводя толпу.

Тулл сдвинулся к Цецине:

– Если ударить прямо сейчас, господин, то можно перебить легионеров, удерживающих Септимия, и вытащить его.

Цецина посмотрел влево, вправо, обвел взглядом толпу.

– Мы можем сделать это прямо сейчас, господин, – повторил Тулл.

– Они нас убьют, – только и ответил Цецина.

В душе Тулла поднялась волна ярости. Он не был уверен, что спасет Септимия, но попытаться они были обязаны.

– Господин…

– Отставить! – приказал Цецина.

– Спасите меня, господин! Спасите! – Каким-то образом Септимий вырвался из рук державших его легионеров и попытался сделать шаг, но упал на одно колено. Лицо его исказилось ужасом, взгляд метнулся к Цецине: – Помогите, умоляю, господин!

Тот отвел глаза.

Несмотря на всю свою выдержку, Тулл положил ладонь на рукоять меча.

То ли Костистый заметил движение Тулла, то ли уже принял окончательное решение, так и осталось неясным. С ужасающей быстротой он оказался за спиной Септимия и нанес колющий удар, вложив в него все свои силы. Удар оказался настолько мощным, что клинок прошел сквозь тело центуриона и вышел из груди, обагренный кровью. Септимий обвис, как поросенок на вертеле, глаза его широко раскрылись в агонии, лицо исказила предсмертная гримаса. Костистый уперся подкованной сандалией в спину пленника и толкнул тело вперед. Кровь ударила струями из разверстых ран на спине и груди Септимия. Когда центурион ничком свалился на землю, он был уже мертв.

– Наши требования должны быть выполнены! – прокричал Костистый, подняв вверх меч. – Не сделаете этого – такая же участь ждет всех вас!

– Смерть! – выкрикнул из толпы какой-то легионер.

Подобно тому, как один камень рождает обвал, его голос вызвал дружный рев сотен мятежников:

– Смерть! Смерть! Смерть!

Забыв о приличиях, Тулл начал теснить Цецину к проходу в принципию.

– Внутрь, господин. Немедленно! – Правитель провинции не сопротивлялся, остальные командиры спешили за ним нестройной кучкой.

– Фенестела, всем назад! – крикнул Тулл, молясь богам, чтобы его солдат не разорвали в клочья.

К его огромному облегчению, мятежники не атаковали. Фенестела и остальные отступили в принципию, и вход снова перегородили повозкой. Через вал доносились оскорбления, презрительные насмешки и издевательства:

– Трусы! Шлюхины дети с гнилыми потрохами! Неженки! Выходите и сражайтесь!

– Проклятье, чуть до сшибки не дошло, – произнес Фенестела. – Если б еще малость помедлили, были бы уже на полпути в преисподнюю.

– Для Септимия доброе слово найти трудно, но такой участи он не заслужил, – сказал Тулл.

– Ты знаешь, что Костистый был одним из солдат Септимия?

Тулл почувствовал, как в груди снова полыхнул гнев.

– Его убил собственный солдат?

– Да. Я почти уверен, что близнецы и толстоносый тоже служили в центурии Септимия.

Тулл длинно и замысловато выругался. Надо запомнить их лица, подумал он.

– Что будем делать дальше? – вполголоса спросил Фенестела, наблюдая за Цециной; по тону опциона было ясно, что он думает о поведении правителя.

– Цецина был прав, когда удержал меня, – признался Тулл, совладав с гневом. Фенестела удивленно посмотрел на товарища. – Нас просто перебили бы, и больше ничего. И могут еще перебить, если не получим подкрепления.

Фенестела покивал головой и сплюнул.

– Страшная вещь – смотреть, как человека убивают у тебя на глазах. Даже если это Септимий.

– Да, – согласился Тулл. Искаженное ужасом лицо центуриона стояло перед его внутренним взором. Еще один человек, за которого надо отомстить, подумал он.

– Что дальше?

– Пошлют гонцов в Рим, если еще не послали, и к Германику. Мы закончим ров и вал – и будем удерживать позицию. В середине ночи можно пойти на вылазку и пошарить по складам, взять воды и еды, чтобы продержаться какое-то время. Потом будем ждать. Вот и все, что мы можем сделать.

– Лучше бы Германику поскорее прибыть сюда.

«Фенестела прав, – подумал Тулл, прислушиваясь к воплям бунтующих легионеров. – Если Германик не поспешит, он найдет здесь только трупы».

В большом летнем лагере прошло три дня. Пизон с товарищами часто стояли в карауле, наблюдая за окружавшими лагерь мятежниками. Успокаивало лишь то, что попыток нападения на принципию те не предпринимали. Бóльшую часть времени бунтовщики были заняты поисками вина, словно задались целью выпить в лагере все до капли. Когда стало окончательно ясно, что штурма не будет, моральный дух в принципии значительно окреп. Мятежники пьянствовали, и Пизон с Вителлием не возражали, когда Тулл посылал их по ночам принести воды и стащить что-нибудь из пищи.

Каждый день Цецина отправлял несколько всадников на розыски Германика, постоянно повторяя, что схватить могут одного, двух, но не всех гонцов: кто-нибудь доберется и Германик вскоре узнает об их бедственном положении.

Эти рассуждения мало убеждали Вителлия.

– Как Германик сладит с бунтовщиками? – спрашивал он у Пизона снова и снова. – Другого способа, как удовлетворить их требования, не существует. Но он вряд ли пойдет на уступки.

Пизон не отвечал, но помнил, как Тулл говорил, что Германик знает, что делать, – и этого было достаточно. Оставалось только ждать появления полководца. Вот почему легионеру не понравилось, когда на четвертый день рано утром Тулл дал им задание покинуть принципию и разведать, что творится в лагере и каковы намерения бунтовщиков.

– Это будет не слишком опасно, – заявил Тулл. – Дурни поставили всего лишь двух часовых с тыла принципии и по ее сторонам. Проскочить мимо нетрудно.

– Не так уж легко, центурион, – возразил Пизон; из осторожности он осмелился не согласиться с Туллом. – Что, если нас узнают?

– Наденьте плащи с капюшонами. Избегайте расположение Пятого легиона. Идите и посмотрите, что происходит возле палаток других легионов. Если заметите знакомые лица, двигайтесь в другом направлении. Довольно трудно привлечь к себе внимание в лагере из семнадцати тысяч человек.