Секс с экс - Адель Паркс

Мишенью мы называем человека, которого провоцируем. А еще мы зовем их Ворчунами, Марионетками и Жертвами.

– Нет, ты представляешь? Кто бы мог подумать, что нас ждет такой успех? – прибавляю я, завершив свою речь тем же, с чего начала.

– Ну да, я и не ожидала, – улыбается Фи. Я гляжу на нее свирепо, и она запинается. – То есть это, конечно, отличная идея. Все были уверены, что это будет потрясающее шоу. Но публика не всегда бывает такой восприимчивой, как нам хотелось бы. Всегда есть риск. Меня успокаивает ее очевидная лесть.

– Вот именно. Совершенно с тобой согласна. Выпьешь еще что-нибудь? – Я расчищаю завалы на столе. Сейчас примерно полвосьмого. Хотя я не уверена. Стрелки на моих часах двоятся и расплываются. Мы сидим в пабе с половины пятого. Отмечаем нашу победу. Мы выпили мою норму калорий на неделю вперед и выкурили целое поле табака. Фи начинает мне нравиться. Теперь я буду дарить ей подарки на Рождество.

– Вообще-то мне уже хватит, но давай еще по капельке. По джину с тоником. Только поменьше тоника. Просто заказывай легкий, – говорит Фи и берет кешью из вазочки. Она подвигает ее ко мне, но я отказываюсь.

– У меня на них аллергия.

Это неправда. Я очень стройная и подтянутая, и когда меня спрашивают, как мне удается поддерживать форму, я улыбаюсь и говорю, что у меня такая конституция, что это гены. Это, конечно, чушь, но я знаю, ничто не раздражает людей больше, чем стройная женщина, которая не придерживается диеты. Нет ничего более неприятного, чем естественная худоба. Обычно хорошая фигура – результат действия хотя бы одного из факторов, вроде постоянных занятий спортом, рабского подсчета калорий, приема средств для похудания или романа с ненадежным мужиком. Я минимум пять раз в неделю бываю в спортзале. А еще занимаюсь кикбоксингом, хоть и не участвую в соревнованиях, – занимаюсь просто так, для удовольствия. У меня «БМВ» серии Z3, чтобы ездить на работу, шесть миль туда и шесть миль обратно каждый день. Мы собираемся с друзьями раз в неделю, но до насыщенных жиров я даже не дотрагиваюсь. К тому же я увлекаюсь всеми существующими программами очищения организма и регулярно делаю обертывания из морских водорослей или грязи в «Чэмпниз» или «Сэнкчуари».

Я ставлю стакан двойного джина с тоником на деревянный стол. Фи задумчиво сосет кубик льда.

– Наверное, ты все на свете перепробовала?

Телепатия. Она, наверное, прочла мои мысли о программах очистки. Но прежде чем я успеваю сказать, что никогда не делала колонотерапию просто потому, что не могу представить себя со шлангом в заднице, она уточняет:

– Я имею в виду мужчин. Уже легче.

– Я никогда не занималась сексом одновременно с двумя.

– Да?

– Да, я считаю, каждый имеет право на верность, даже если я сохраняю ее только двадцать минут или пару часов. – Сомнительная мораль, это правда, но я ее придерживаюсь.

– Кэс, а экс у тебя есть?

– Нет, – отвечаю без колебаний.

– Значит, ты не собираешься замуж?

– И вряд ли соберусь.

– Тогда откуда ты знала, что шоу будет иметь такой успех? Как ты догадалась, что и Брайана Паркинсона, и Эбби удастся соблазнить? И насчет остальных пар, которых мы уже сняли?

– Я не знала, точнее, не наверняка знала, но предполагала, что скорее всего так и будет.

– Ты так цинична.

Мы быстро нашли общий язык. Но только благодаря всему выпитому. И все же я не могу противиться иллюзии дружеской близости. Ведь пока я говорю о работе, Фи рассуждает о том, как ей не хватает мужчины и как много их у меня. Вообще-то это очень странно, ведь она так красива, и потом эта экзотическая скандинавская внешность. На месте мужчины я бы не смогла устоять. Я поняла, в чем причина, когда она рассказала мне по секрету, что мечтает о большой семье и бревенчатом доме. Мужчины чуют женщин, которые хотят их захомутать, так же хорошо, как тех, кто душится «Пуазон». И этот запах их подавляет и отталкивает.

Фи просматривает «Маленькую черную книжку» с холостяками от «Татлера». Бросает ее и берет «Путеводитель по ресторанам Лондона». Не для того, чтобы решить, куда поехать пообедать, а чтобы посмотреть фото поваров. Она мечтает о творческом и темпераментном поваре. Вряд ли эти мечты сбудутся.

– Я бы на твоем месте использовала проверенные методы, – советую я.

– Например? – недовольно спрашивает Фи.

– Искать в супермаркетах или по телефонному справочнику. Или что-то в этом роде. Не знаю, у меня не бывает с этим проблем.

– Да ты бы даже в монастыре кого-нибудь нашла. – Она отбрасывает путеводитель в сторону. – Но только зачем? Все равно тебе не угодишь.

Я смотрю на нее. Вот в чем дело.

– Ну почему тебе никто не нравится? – спрашивает она.

Это джин придал ей смелости. Она заинтригована.

– Кто у тебя был первым? Расскажи мне о нем.

Она хочет все знать. Обычно я никому не доставляю такой радости, но тут откуда ни возьмись появилась бутылка «мерло». Придется о чем-нибудь разговаривать, пока мы будем его пить. Истории Фи иссякли довольно быстро, и мне приходится ее развлекать.

– Мой первый мужчина? – я вспоминаю бесчисленные смятые простыни и путаные эмоции, из которых я выбиралась. – Может, если бы он мне не изменил, я бы во все это поверила, хотя моему отцу не удалось стать достойным примером для подражания.

– А он изменил?

– А ты как думаешь?

– Судя по всему, – соглашается Фи. Она наливает мне вина. – А какой он был?

– Красивый. Похоже, я была у него очередной семнадцатилетней дурочкой. Мои родители с катушек съехали, но мне же было только семнадцать. Я надеялась. Я не тыкала себе вилкой в руку, чтобы узнать, какую боль смогу выдержать, я же не сумасшедшая. – Я вздыхаю. – Ему было двадцать шесть. Он был красивый и легкомысленный. И женатый, как выяснилось.

– Не может быть. – Фи в шоке. Я криво усмехаюсь. Свой шок я помню до сих пор. Теперь такие мерзости меня уже не удивляют и даже не огорчают, я принимаю их как данность.

– Да. Он все забывал мне об этом сказать. До тех пор, пока его жена не явилась к нам домой и не процитировала знаменитые слова Холли Голайтли. «Такая крыса».

Фи молчит, задумавшись. Это действительно необычный первый роман. И случилось это не на заднем сиденье родительской «вольво» или в чужом доме, где ты работала нянькой. И не с прыщавым мальчиком, таким же неопытным и испуганным, как и ты.

– Я стала любовницей в семнадцать лет, – шучу я. Но в то время мне было совсем не до шуток.

– По неосторожности.

– И все же, – я глубоко затягиваюсь.

– Все же, – повторяет она и делает большой глоток.

Я тогда проплакала несколько месяцев, а когда перестала плакать, то начала его ненавидеть. Еще несколько месяцев ушло на то, чтобы эта ненависть остыла, а когда она прошла, осталась только холодная обида.