Невеста маршала Дрейконвиля - Ева Финова

– Скажи, а откуда у моего жениха оказалась записка из кармана моего платья? Ведь в комнате я не обнаружила мой старый вчерашний наряд.

– Его унесли к прачкам, пока вы спали. Леди не пристало надевать дважды одно и то же. После стирки его продадут в одной из одёжных лавок.

– Это всё прекрасно, но что с запиской? – вернулась я к теме разговора. – Как она оказалась у мистера Ан’Варна Латана этим утром? И вообще, почему ты его пустила ко мне, оставив нас наедине?

– У меня не было никаких распоряжений относительно запрета на такого рода посещения, он в своём праве, – как-то неуклюже оправдалась она. – Тем более что мне приказано не вмешиваться до тех пор, пока вам не угрожает опасность…

– Ладно, с этим, допустим, ясно. Но что с запиской? Ой! – В конце я была вынуждена вскрикнуть от боли. Грудь мою стянуло так сильно, словно рывком, что я забыла, как дышать. Секундная боль сковала поясницу и тут же отступила.

– Простите, это была последняя петля, – оправдалась «служанка». – Записку из кармана вашего платья вытащила я, когда собиралась скинуть его в корзину для прачек. Произошло это утром. Ваш жених был тому свидетелем и успел отобрать её у меня.

– А если бы там было что-то важное? – Мне ничего не оставалось, кроме как изумиться такой «преданности». В её слова верилось с трудом. Но я решила не подавать виду, боясь ощутить на себе всю прелесть промывания мозгов.

– Я бы стёрла ему память, только и всего, – просто призналась Пран. – То, что вы вечером посещали леди Лорелис Тайпан – не секрет, она глава вашей новой диаспоры, в которую вас приняли накануне обручения. Посыльный, который принёс записку, передал её не скрываясь. А стражникам он сразу объявил о своём намерении. Поэтому я не сочла необходимым отбирать её у маршала и тем самым ещё больше обострять отношения с нашими соседями.

Лаконичный ответ служанки звучал до неприятного логично. Чем немало напряг. С другой стороны, начну допытываться – поставлю под угрозу тот шаткий нейтралитет, который установился между нами. И не смогу больше рассчитывать на её помощь. Ведь так? А помня о мстительном взгляде Диары, любовницы Варна, я решила, что лучше иметь Пран в числе своих союзников, нежели врагов.

Напирать не стала и сменила стратегию.

– Хорошо, пусть так… – начала я и осеклась, услышав гордыню в голосе. Ещё только обручилась с маршалом, а уже позволяю себе лишнее высокомерие. Будто приказываю первому медиуму королевства.

Приказываю? Пран?

Эта мысль пришлась мне не по вкусу. Вряд ли своевольная полукровка из диаспоры кошачьих, простит приказной тон. Ведь она только из-за испорченной родословной не смогла занять главенствующий пост среди своих. Её отец был из саванов, которые так никому и не присягнули, впрочем, как и каналюжники – крысолюди, потому она, лишённая перспектив карьерного роста в своей диаспоре, как и многие полукровки, подалась в королевские служащие, где и добилась огромного успеха. С приходом Пран на службу к Йолрифу тайная канцелярия буквально стала творить чудеса, раскрывала шпионов, драконьи подполья, выигрывала сражение за сражением, о чём Йол иногда рассказывал мне с упоением в голосе.

Что-то корябнуло меня внутри, заставляя сконцентрироваться на этой мысли. Какая-то маленькая, противная, невероятно важная мысль ускользала, не позволяла схватить её за хвост.

– Готово, – так не вовремя отвлекла меня служанка.

Как раз в этот самый момент раздался аккуратный стук в дверь.

– Первые гости уже прибыли, – послышался тягучий голос королевского дворецкого с продолговатым прононсом. Да, я его узнала. Старик Лузьен. Тоже, кстати, полукровка, правда, лишённый своих способностей. Отравился мехонарским ядом ещё в детстве.

– Да-да, уже иду, – откликнулась я.

Грустно было признать, но в какой-то момент наших отношений с Йолом я даже вообразила себе, будто стану первой леди королевства, конечно, если не считать его матушку, воплощение красоты и грации.

Перед выходом ещё раз окинула себя взглядом в зеркале во весь рост, висящем на стене. Подметила посвежевший цвет лица, слегка загорелого из-за любви к солнечным ваннам, точнее, прогулкам без головного убора. Пшеничного цвета волосы блестели и слегка вились естественным образом, маленький курносый носик и полноватые губы никогда мне не нравились, но я с этим попросту смирилась. Единственной моей гордостью на лице были глаза, большие, голубые, обрамлённым пушистыми ресницами.

Если бы не они, то меня с моим низеньким ростом можно было бы назвать вполне заурядной зверолюдкой, лишённой ипостаси и, как следствие, звериных черт. Так я и оправдывала свою непохожесть. Мол, с рождения отравилась мехонарским ядом, как и Лузьен, который пришёл меня проводить.

Точно. Я отвлеклась от созерцания собственного тела в тёмно-зелёном атласном платье, спешно покинула спальню, прошла в смежную комнату, где и встретилась с высоким худощавым дворецким с идеально зачёсанной и даже зализанной седой чёлкой на кругловатом лбу.

И снова мои мысли вернулись к регентше, которая без колебаний оставила на меня обязанность принимать гостей как хозяйка. В очередной раз я задалась логичным вопросом: «С чего вдруг?» Потому что наконец избавилась от меня, выдав за маршала, чтобы убрать с глаз долой? Ведь она была против нашего с Йолом союза, о чём открыто призналась при личном разговоре. И несмотря на это я не питала к ней ненавистных чувств, тем более не обижалась. Она была вправе: я не родовита, неказистая, без поддержки какой-либо из диаспор, своего рода отщепенка. За что ей любить меня и воспринимать всерьёз?

Вот-вот. Тем более что это не она мне изменила, а её сын оказался с червинкой. А может, даже с гнильцой. Копаться в воспоминаниях я не стала, убеждая себя из раза в раз, что поступила правильно, когда не захотела его слушать. Не позволила ему оправдаться, а просто ушла и вычеркнула Йолрифа Сталегрива из своей жизни.

Но что более странно во всей нашей истории, так это то, что ярл даже не стал меня преследовать, после того вечера ни разу не навестил, не пытался заговорить. Словно забыл меня, перевернул страницу наших отношений и пошёл дальше.

К тому моменту, когда я окончательно уверилась в правильности собственного решения разорвать отношения с Йолрифом, старина Лузьен провёл меня по устланной ковром лестнице прямо в главный королевский холл, где уже ожидали первые пришедшие.

При моём появлении на секунду повисла неловкая тишина. Двое зверолюдов из диаспоры бобровых закатили буколические глаза и дёрнули из стороны в сторону носами с усиками.

В тот же миг меня посетило премерзкое ощущение, будто окатили помоями.

Но зацикливаться на этом не стала, прошла дальше, стараясь не глазеть по сторонам. Это было несложно сделать, достаточно уткнуться взглядом в очередной букет цветов в высоких вазонах, мимо которых я проходила, концентрируясь только на красоте, окружающей меня в этот миг. Шёлковые разноцветные наряды, замысловатые причёски дам, драгоценности, пёстрые веера, которыми сейчас обмахивались фрейлины регентши, явно сплетничая, пряча ухмылки на губах – всё это «радовало» взор, иначе и не скажешь.