Кошмарная клиника - Лемони Сникет

— О! — настойчиво повторила Солнышко.

— Ох! — воскликнул Клаус. — Понял, что ты имеешь в виду! Если в имени нет «О», то имя не может быть анаграммой Вайолет Бодлер. В таком случае в списке остается одно имя: Лора В. Бледотей. И это то, что мы ищем.

— Проверка! — выпалила Солнышко и, затаив дыхание, стала следить, как Клаус передвигает макаронные буквы. За несколько секунд имя старшей сестры выглядело как Лора В. Бледотей, если вычесть «О», кусочки которого Солнышко все еще сжимала в кулачке, и второе «Е», остававшееся кусочком морковки.

— Это она, все в порядке, — с торжествующей улыбкой объявил Клаус. — Мы нашли Вайолет.

— Асклу, — проговорила Солнышко, что означало «Мы никогда бы ее не нашли, если бы ты не догадался, что Олаф использует анаграммы».

— На самом деле догадались об этом тройняшки Квегмайры, — возразил Клаус, помахивая страничкой из записной книжки. — Зато ты вскрыла банку с супом и облегчила нашу задачу. Ладно, хватит хвалить друг друга, надо спасать сестру. — Клаус взглянул на список пациентов. — Мы найдем Лору В. Бледотей в палате девятьсот двадцать два Хирургического Отделения.

— Гвито, — заметила Солнышко, желая сказать «Но ведь Маттатиас закрыл Хирургическое Отделение».

— Значит, придется открыть его, — мрачно проговорил Клаус и оглядел кладовую. — Давай наденем белые халаты. Если мы будем выглядеть как доктора, может, нам удастся проникнуть на Отделение. Можно воспользоваться хирургическими масками и скрыть наши лица — как делал пособник Олафа на лесопилке.

— Квегмайры, — с сомнением произнесла Солнышко, желая сказать «Когда Квегмайры попробовали замаскироваться, им не удалось провести Олафа».

— Зато когда маскировался Олаф, — возразил Клаус, — он одурачивал всех.

— Нас, — возразила Солнышко.

— Всех, кроме нас, — подтвердил Клаус. — Но мы ведь не себя должны одурачить.

— Так, — согласилась Солнышко и сняла с крючков два белых халата. Поскольку врачи по большей части взрослые люди, халаты оказались детям очень велики и напомнили им про огромные костюмы в полоску, которые купила для них Эсме Скволор, когда была их опекуншей. Клаус помог Солнышку закатать рукава, а Солнышко помогла Клаусу завязать маску на затылке, и через несколько минут маскарад был завершен.

— Пошли, — сказал Клаус и взялся за ручку двери, Но не стал открывать ее. Он повернулся к сестре, и оба Бодлера посмотрели друг на друга. Несмотря на белые халаты и хирургические маски, они не выглядели как врачи. Они выглядели как двое детей в белых халатах и в — хирургических масках. Их маскировка казалась поддельной — слово, означающее здесь «не имевшая отношения к настоящим врачам, хотя она была не более поддельной, чем все обличья, которые принимал Олаф, начиная с первой же попытки украсть бодлеровское наследство. Клаус и Солнышко смотрели друг на друга, и им хотелось надеяться, что олафовская тактика сработает и поможет им выкрасть сестру, поэтому без дальнейших слов они открыли дверь и вышли из кладовой.

— Как? — спросила Солнышко, желая сказать «Но каким образом мы отыщем Хирургическое Отделение? Ведь схемы больничного здания такие запутанные».

— Надо найти кого-нибудь, кто тоже идет туда, — ответил Клаус. — Или, во всяком случае, выглядит так, как будто идет именно в Хирургическое Отделение.

— Силата, — возразила Солнышко. Она имела в виду что-то вроде «Но здесь так много людей».

И в самом деле, хотя Поющие Волонтеры куда-то запропастились, в коридорах больницы было полным-полно народу. Любой больнице требуется множество разного рода специалистов и много разного рода оборудования для успешной работы, и пока Клаус с Солнышком разыскивали Хирургическое Отделение, им повстречались самые разнообразные больничные служащие с самой разнообразной аппаратурой и инструментами в руках. Врачи со стетоскопами спешили выслушать сердцебиение у пациентов, акушерки спешили принять роды, рентгенологи с рентгеновскими аппаратами спешили по коридорам, готовясь разглядеть внутренности пациентов, глазные хирурги с лазерной техникой в руках спешили проникнуть внутрь их органов зрения, Медсестры со шприцами спешили сделать больным уколы. Служащие из администрации с большими блокнотами спешили поскорее взяться за важную канцелярскую работу. Но сколько Бодлеры ни озирались, они не видели никого, кто бы наверняка спешил в Хирургическое Отделение.

— Я не вижу хирургов, — с отчаянием произнес Клаус.

— Пейпикс, — подтвердила Солнышко, что означало «Я тоже».

— Все с дороги! — потребовал голос в конце коридора. — Я — ассистент хирурга, несу инструменты Доктору Флакутоно!

Все сотрудники больницы посторонились, пропуская обладательницу голоса — высокую особу в белом халате и хирургической маске, ступавшую странными неуверенными шажками.

— Я сию же минуту должна попасть в Хирургическое Отделение! — заявила особа и прошла мимо Бодлеров, не обратив на них никакого внимания. Зато Клаус и Солнышко обратили внимание на нее. Они увидели, что из-под нижнего края длинного белого халата выглядывают туфли на каблуках-стилетах, и в руке у нее увидели сумочку в форме глаза. Дети увидели черную вуаль, спускавшуюся со шляпки на маску, а в нижней части маски заметили пятна помады, пропитавшие марлю там, где находились губы.

Разумеется, эта особа только изображала ассистента хирурга, и в руке она несла нечто, лишь изображавшее хирургический инструмент, но дети с одного взгляда разгадали фальшивость того и другого. В особе, удалявшейся нетвердыми шажками по коридору, Бодлеры признали Эсме Скволор, злодейскую подружку Графа Олафа, а в предмете, который она несла в руке, оба Бодлера узнали большой, ржавый, в зазубринах нож, который как нельзя лучше подходил для краниоэктомии.

Здесь я должен прервать ужасную историю, которую пишу, и рассказать про то, что случилось с моим добрым знакомым по имени мистер Сирин[12]. Мистер Сирин был лепидоптеристом, что обычно означает «человек, изучающий бабочек». Однако в данном случае слово «лепидоптерист» означает «человек, которого преследуют разгневанные служители закона», и как раз в тот вечер, о котором идет речь, они гнались за мистером Сирином по пятам. Он оглянулся, чтобы понять, на каком они расстоянии — четверо агентов в ярко-розовой униформе, каждый с фонариком в левой руке и с большой сеткой в правой, — и сообразил, что сейчас они его настигнут и арестуют вместе с шестью любимыми бабочками, которые, отчаянно махая крыльями, летели бок о бок с ним. Мистера Сирина не волновало, что схватят его (он уже просидел в тюрьме четыре с половиной раза за свою долгую и непростую жизнь), но он волновался из-за бабочек. Он сознавал, что эти шестеро хрупких созданий наверняка погибнут в тюрьме для насекомых, где ядовитые пауки, жалящие пчелы и другие преступники разорвут их в клочья. И вот, когда сотрудники секретной службы окружили мистера Сирина, он как можно шире разинул рот и проглотил всех шестерых бабочек, так что они быстро очутились в темном, но безопасном убежище — в его пустом желудке. Не очень, конечно, было приятно ощущать внутри трепыхание шести бабочек, но мистер Сирин продержал их там три года, питаясь только самой легкой пищей, какую ему могли предоставить в тюрьме, так как боялся зашибить нежных насекомых комком брокколи или печеной картошкой. Когда срок заключения кончился, мистер Сирин отрыгнул благодарных бабочек и продолжил свои занятия лепидоптерией в другом округе, где общество более дружелюбно относилось к натуралистам и объектам их изучения.