Яблоко возмездия - Анна Ветлугина

Скорее, это все-таки не кеды, а спортивные ботинки, коричневая кожа, белые грязные шнурки. Но почему только один? Может, мальчик бежал, потерял, теперь идет в одном? Или это старая ненужная обувь, которую выбросили?

Тут ботиночек внезапно материализовался, но в такой ситуации, что кому угодно станет не по себе. Мимо на четвереньках пробежало человекообразное существо, держащее его в зубах. Оно (точнее, все-таки она) не было обезьяной, но назвать ЭТО человеком язык не поворачивался. В грязной полуистлевшей юбке и еще каких-то лохмотьях; в нелепой, неестественной для передвижения позе; с лицом, когда-то, может, и красивым, но сейчас вызывавшим ужас. И отнюдь не из-за пятен грязи на скулах – пугали глаза, сверкающие из-под засаленных, слипшихся светлых косм. Остекленевший взгляд бешеного пса, бегущего навстречу смерти.

Она никак не отреагировала на Дениса, но вдруг выронила свою ношу, поднялась на ноги и поковыляла в заросли бурьяна, согнувшись и размахивая руками, как горилла.

Детский ботинок остался лежать на тропинке. В голове пронеслась мысль – надо забрать его с собой. В случае неудачи будет хоть какой-то отчет о проделанной работе. Правда, от одной мысли, что нужно будет взять в руки предмет, обслюнявленный этим отвратительным существом, Вербицкого начинало тошнить. Но главная беда была все-таки не в этом. Если ботинок положить в рюкзак, он переключит на себя все внимание, и сфокусироваться на другом таком же уже не выйдет. А если случилось самое худшее и мальчика уже нет? Что тогда спасет Дениса, кроме этой вещицы? Здравый смысл подсказывал: ботинок надо забрать и начать представлять какой-нибудь другой предмет одежды. Например, шорты. Или, может, бейсболку, панамку? Здесь хоть и не так жарко, но все равно многие дети в них ходят летом.

Салфетки, чтобы не касаться руками этих слюней, с собой не было. Взять бы аккуратно и завернуть в какой-нибудь пакетик. Но в рюкзак не клали лишних вещей, лишь самое необходимое. Если там и есть салфетки, то спиртовые, на всякий случай. Пакеты тоже специальные – термо, для хранения еды. У дороги рос лопух. Вербицкий оторвал самый большой лист, накрыл им ботинок и начал расстегивать рюкзак, прикидывая, как засунуть туда улику.

В этот момент раздался возмущенный детский голос:

– Эй, ты что делаешь? Твое, что ли?

Из-за поломанного пожелтевшего кипариса выглядывал белобрысый загорелый пацаненок.

– Ты Сеня? – спросил Денис.

– Откуда ты меня знаешь? – удивился малыш.

– Ну, ты же известный человек, – усмехнулся журналист, – как тебя не знать. Я вот даже здесь никогда не был, а знаю про тебя.

Мальчик помрачнел.

– А-а, тебя мой отец прислал…

– Нет, я сам пришел. Я вообще-то журналист. Мне нужно статью написать про этот ваш сад.

«За одну и ту же версию держаться, конечно, удобно. Но перевести опасный разговор на другую тему нужно поскорее».

Ребенок задумался:

– Да какой же это сад? Это пришельцы сюда прилетали и оставили свои яблоки. А они взяли и выросли.

– А мне кажется, это полная чушь. Ты пришельцев видел? Я тоже нет. А если яблони где-то растут, значит, это и есть сад, – пожал плечами Денис. – А чего твой ботинок-то на дороге лежит?

Пацан вышел из-за вазонов. Обувь на нем оказалась в комплекте: сандалики, вполне приличного качества. Он смущенно поковырял песок подошвой одного из них:

– Да мама опять утащила…

– У тебя мама есть? – с наигранной радостью спросил журналист.

– Ну да. – Мальчик снова начал чертить что-то ногой на песке. – У меня хорошая мама, только она заболела сильно и разговаривать разучилась, вот мне и скучно. Тебя, кстати, как зовут?

– Денис. Можно… Динька. А ты что, теперь вообще ни с кем не разговариваешь?

Сенька вздохнул как-то очень по-взрослому:

– Да почему же ни с кем. С дядей Костей.

– А кто такой дядя Костя?

– Мы с мамой у него живем, он нас от папы спас, он хороший.

«Черт… Он их спас, а я, получается, на стороне злодея? Ведь если разобраться, этот Геннадий, конечно, тот еще моральный урод. И что делать? Вернусь без ребенка – точно сдаст. Остаться здесь? А Нелли? Да и вообще непонятно, можно ли здесь жить. Не говоря о том, что тебя сюда никто не звал…»

Вслух он поинтересовался:

– А где вы живете? Тут же дома иногда ни с того ни с сего рушатся. Не боитесь?

– Не! – засмеялся малыш. – У нас же не дом, а вагончик. Пойдем покажу. У меня там свой мир есть.

– А ботинок-то заберешь?

Сенька засмеялся, схватил обувку за грязные шнурки и побежал, беззаботно размахивая своей ношей. В какой-то момент ему показалось, что спутник отстает. Мальчик доверчиво взял Дениса за руку и уверенно потащил между вазонами. Постепенно заросли стали очень густыми, но Сенька, как настоящий туземец, показал маленький секретный проход. Вышли на полянку, где стояло большое дерево, вроде бы настоящее. Под толстым стволом покачивался гамак, рядом уютно расположилась деревянная скамейка. Прямо идиллия. Правда, при внимательном рассмотрении гамак оказался полуистлевшим, а скамейка покрыта плесенью, видно, на ней давно не сидели. На краю ее лежало два яблока. Неудивительно – в яблочном-то саду. Но они как будто срослись между собой. Срослись? Это что же, тот самый доппель эппл?!

И так было достаточно свежо после дождя, а тут Дениса вообще затрясло, будто в ознобе. Прямо подозрительно. И ребенок нашелся, и яблоко. А если это вообще все галлюцинации, навеянные испарениями от деревьев-мутантов? Но его только что держала детская горячая ладошка. И сдвоенное яблоко – вот оно, протяни руку и бери.

– Что это такое? Почему они срослись вместе? – решил он спросить у Сеньки.

– Это яблочная дружба, – охотно ответил мальчик, запихивая ботинок под скамейку, где стоял второй, – такое очень редко бывает, потому что вообще друзей на свете мало. Но дядя Костя говорил, что все-таки бывает. Я сегодня гулял и нашел. Подумал, теперь все хорошо будет, раз дружба. Только мама опять убежала.

Мысли бешено завертелись.

«Вот оно лежит. И что, отнимешь у ребенка? А разве оно ему нужно? И что делать с самим ребенком?»

– А где он, твой дядя Костя? – небрежно поинтересовался Денис.

– Пошел маму искать, наверное. Он следит, чтобы она совсем далеко не убегала, а то умрет ведь.

– А он ее как-то лечит? Может, ее все же к доктору отвести лучше?

Сенька поморщился:

– Ну что ты, как глупый. Нельзя ее к доктору, там всех записывают в компьютер, тогда ее тут же папа найдет и убьет.

– Как это – убьет?

– Ну как, как! Из пистолета. За то, что она с дядей Костей ушла.

«Вот оно что. Если Геннадий постоянно издевается над своими подчиненными без особых причин, можно только догадываться, в какую ярость он может впасть на почве ревности».