Тарзан и Город Золота - Эдгар Берроуз

Джемнон рассмеялся.

– Фобек должен считать себя самым счастливым человеком, ведь он остался жив. Если кому и нужно присматривать за ним, так это ему самому.

Тарзан с Джемноном приближались к городу. Благородные присоединились к своим кланам, иные просто отстали, поэтому Тарзан и Джемнон остались одни. Одни среди шумно обменивающейся мнениями толпы, через которую медленно прокладывали путь воины и колесницы, запряженные львами. Те, кто шел неподалеку от Тарзана, оживленно обсуждали поединок, но, очевидно боясь благородных, они не подходили к нему близко. Горожане говорили о его геркулесовской силе и об обманчивом впечатлении его мускулатуры, плавная симметрия которой едва ли свидетельствовала о титанической силе хозяина джунглей.

– Ты стал популярным, – заметил Джемнон.

– Несколько минут назад они просили Фобека убить меня, – напомнил ему Тарзан.

– Я удивлен, что они настроены так дружелюбно, – сказал Джемнон. – Ты обманул их ожидание смерти. А это единственное, что они всегда надеются увидеть, когда приходят на стадион. Только за созерцание смерти они платят при входе на ристалище. Кроме того, большинство из них потеряло изрядные суммы, поставив на Фобека, но те, кто выиграл, поставив на тебя, должны обожать тебя, потому что они много выиграли. Ведь ставки были сто к одному против тебя. Однако благородные больше других в обиде на тебя, – продолжал Джемнон, улыбаясь. – Ведь некоторые из них потеряли не только деньги, они потеряли свое будущее. Самое ближайшее окружение Немоны всегда старалось покрыть ее ставки и, веря в то, что она выиграет, поставив на Фобека, они разместили пари на него среди зрителей, чтобы вернуть свои потери на Немону. Затем Немона настояла поставить на тебя, а они вынуждены были ставить больше на Фобека – десять миллионов драхм, чтобы покрыть сто тысяч драхм Немоны. Я считаю, что только одна эта маленькая группа потеряла около двадцати миллионов драхм.

– А Немона выиграла десять миллионов? – спросил Тарзан.

– Да, – ответил Джемнон, – и только этим можно объяснить то, что ты сейчас живой.

– А почему я должен был умереть?

– Ты оскорбил королеву: перед лицом тысяч ее подчиненных ты отказался подчиниться ее прямому приказу. И даже не эти десять миллионов драхм говорят в твою пользу – очевидно, Немона даровала тебе жизнь по совершенно другой причине. Может быть, она замышляет для тебя такую смерть, которая доставит ей больше удовольствия. Я хорошо знаю Немону и не верю в то, что она позволит тебе жить. Она не будет Немоной, если простит или забудет такое серьезное неуважение ее власти.

– Но ведь Фобек собирался убить меня, – напомнил ему Тарзан.

– Немона не Фобек. Немона – королева и…

– Что и…? – спросил человек-обезьяна. Джемнон вздрогнул.

– Я размышлял вслух, а это очень опасно для того, кто любит жизнь. Несомненно, ты проживешь достаточно долго, чтобы изучить ее лучше и судить обо всем самому, но никому не высказывай своих мыслей.

– Ты много потерял на Фобеке? – поинтересовался Тарзан.

– Я выиграл: я ставил на тебя. Я встретил одного из рабов Эрота, который собирался поставить деньги своего хозяина на Фобека, и я взял на все. Ты знаешь, я видел в тебе немного больше, чем другие благородные, и я верил в то, что у тебя есть шанс; я ставил твой ум и ловкость выше силы, глупости и трусости Фобека. Но даже я не думал, что ты сильнее, чем он.

– И ставки были большие? Джемнон улыбнулся.

– Очень большие, это была более чем выгодная игра. Но я не могу понять Немону, она ведь страстная спорщица, но не игрок. Она всегда ставит деньги на фаворита, и тогда, если он проиграет, ему не поможет даже Тоос.

– Скорее, это женская интуиция, – предположил человек-обезьяна.

– Не думаю. Немона слишком практична, чтобы рассчитывать только на интуицию, здесь скрыта какая-то другая причина. Какая это причина – не знает никто, кроме самой Немоны.

– Сегодня вечером я вновь увижу ее, – сказал Тарзан.

– Не забывай, что она практически приговорила тебя к смерти за первое оскорбление, – напомнил ему Джемнон. – Тогда она была уверена, что Фобек убьет тебя. На твоем месте я бы не раздражал ее.

Когда они вошли в город, Джемнон привел Тарзана в свои апартаменты во дворце. Сюда входили спальня, ванная комната и зал, который Джемнон делил со своим товарищем-офицером. В комнатах Тарзан увидел обычные украшения, состоящие из оружия, щитов и засушенных голов вдобавок к картинам, нарисованным на выделанных шкурах. Тут не было книг или рукописей, не было здесь также и никаких письменных принадлежностей. Он хотел было спросить Джемнона, почему здесь нет таких вещей, но вовремя вспомнил, что сам он не выучил ни одного слова из рукописей или из книг.

Больше всего человека-обезьяну заинтересовала ванна. Сама лохань представляла собой штуку, очень похожую на гроб, сделанный из глины и обожженный в печи. Вся водопроводная система была сделана из чистого золота. Расспросив Джемнона, Тарзан узнал, что вода поступает в город из горных водоемов по огромным глиняным трубам и распределяется в жилые здания Катны с помощью больших резервуаров, расположенных на возвышенных местах и создающих необходимое давление.

Джемнон вызвал раба и приказал ему приготовить ванну. Приняв ванну, Тарзан вышел оттуда в зал, где на столе его уже поджидала еда. Во время еды беседа с Джемноном продолжалась, но внезапно она прервалась с появлением в помещении другого молодого аристократа. У этого человека было узкое лицо и довольно неприятные глаза, да и его поведение, когда Джемнон знакомил его с Тарзаном, нельзя было назвать сердечным.

– Ксерстл и я живем в этих апартаментах, – объяснил Джемнон.

– Но мне приказано освободить помещение, – резко оборвал его Ксерстл.

– Почему? – спросил Джемнон.

– Для того, чтобы поселить здесь твоего нового друга, – с кислой улыбкой ответил Ксерстл и отправился в свою комнату, бормоча себе под нос что-то о рабах и дикарях.

– Кажется, он недоволен, – заметил Тарзан.

– Но зато я доволен, – ответил Джемнон тихо. – Мы с ним жили вместе довольно долго, но нас с ним ничто не объединяет. Это один из друзей Эрота, который был возведен в знатные придворные после того, как Эрот стал фаворитом королевы. Он – сын мастера, работающего в шахте. Если бы они возвеличили его отца, тот стал бы настоящим аристократом, потому что он – чудесный человек, но Ксерстл – это обыкновенная крыса, точно такой же, как и его дружок Эрот.

– Я слышал кое-что о твоем благородном происхождении, – сказал Тарзан, – и я понимаю, что здесь существуют два класса благородных. Один класс относится к другому с презрением, даже если человек из низшего класса имеет более высокий титул, чем многие вельможи из высшего класса.

– Мы не презираем их, если это достойные люди, – ответил Джемнон. – Старые аристократы, люди-львы Катны, – это благородные по крови. Другие же получили высокое положение и доступ в круг знатных людей в награду за то, что к ним хорошо относится королева. С одной стороны, такое возвышение в большей степени отражает славные дела обладателя высокого титула, чем его благородное происхождение, поскольку чаще всего он заслуживает таких наград. Я получил благородное происхождение при рождении. Но если бы я не был рожден вельможей, я никогда не стал бы им. Я человек-лев, потому что таковым был и мой отец. Мой старинный предок водил людей-львов короля в сражения.