Замок на скале - Симона Вилар

– Пусть меня повесят, как вора, Майсгрейв, если она без того не доставит тебе множество хлопот. Я слышал, она поклялась мстить, а моя дочь редко бросает слова на ветер. К тому же она теперь со Скоттами, которые как никто умеют нападать неожиданно. Так что послушайся совета, мой мальчик, и удвой стражу на своих границах и на стенах замка.

Филип не преминул внять совету отца отвергнутой дикой красавицы. Теперь он редко бывал в замке, большую часть времени проводя вблизи границы, однако долгое время все оставалось спокойно. И хотя набеги со стороны Шотландии не прекращались, земли Майсгрейва пока оставляли в покое.

Но Урсула Додд действительно не бросала слов на ветер. В начале октября, когда установилась солнечная и сухая погода, Анна отправилась с несколькими служанками в ближний лес, чтобы собрать грибов, а заодно и навестить живущего на опушке дряхлого приходского священника, отца Гудвина. Этот добродушный и разговорчивый старик венчал их с Филипом, когда они прибыли в Нейуорт, и таким образом невольно был посвящен в тайну Анны Невиль. Для пущей безопасности барон запугал отца Гудвина так, что Анна невольно прониклась к нему сочувствием и порой навещала старика. Тот был простым невежественным священнослужителем, и ему льстило внимание бывшей принцессы из рода Ланкастеров.

Едва Анна, оставив Молли, служанок и нескольких стражников собирать грибы на опушке, поднялась в дом отца Гудвина, ее в ту же минуту схватили. Священник, связанный, с кляпом во рту, валялся на полу своей хижины и глухо мычал, глядя, как четверо наемников, оглушив баронессу ударом по голове, вяжут ее по рукам и ногам и засовывают в мешок.

Когда спутники хватились Анны, похитители были уже далеко. Плачущий отец Гудвин рассказал, что молодую леди увезли разбойники-шотландцы. Кроме того, старику показалось, что один из этих головорезов был женщиной.

Филип Майсгрейв, узнав о похищении, словно обезумел. В мгновение ока он собрал своих людей и повел их через границу.

– Я знаю, кто это был, – твердил он. – Скотты с Ярроу!

Это был чудовищный рейд, который долго помнили в Пограничье. Майсгрейв не пощадил никого из Скоттов. Берега Ярроу омылись кровью. Барон искал свою жену, и немало пало невинных жертв, пока он не обнаружил след Урсулы Додд и ее сообщников. И только тогда началась настоящая травля. Скотты из Тьюшилоу вместе с дочерью старого Мердока обрели убежище в святых стенах Мелрозского аббатства. Но даже и это обстоятельство не могло укротить ярости Бурого Орла. Мелроз был аббатством-крепостью, но люди Майсгрейва взяли его неистовым штурмом и захватили Скоттов и Урсулу. Их всех до единого обезглавили тут же, на ступенях церкви, и последней рассталась с жизнью дочь сэра Мердока. До последней секунды она вырывалась из рук воинов, вопя в лицо Филипу, что его жена продана за гроши клану Баклю, кровным врагам Майсгрейва, потому что у нежной южанки в дороге начались роды и она была в таком состоянии, что Баклю сочли, что она уже не жилец на этом свете. Урсула хохотала и кривлялась, изображая, как мучилась в схватках Анна, пока Филип не схватил ее за волосы и, опрокинув на колоду, собственноручно не отсек ей голову.

После этого он отпустил своих воинов в Нейуорт и в одиночку отправился к своим врагам в замок Бракенсом. Он должен был знать, что сталось с Анной. Если она жива, он готов был уплатить любой выкуп. Если же нет… Тогда ему все равно, что с ним сделают Баклю.

Когда он протрубил в рог у стен замка, там поднялось смятение. Филип Майсгрейв! Без отряда! Этот человек или сумасшедший, или здесь какая-то хитроумная ловушка! Почти все население Бракенсома высыпало на стены, а лорд Уильям Баклю велел опустить мост и встретил Майсгрейва на ступенях.

– Я знаю о том, что Скотты продали вам мою жену, – хрипло проговорил Филип. – Я готов уплатить выкуп, какой вам угодно назвать, если вы возвратите мне леди Анну.

– Боюсь, что сейчас это невозможно, – отвечал Баклю, невольно подхватывая Майсгрейва под локоть, потому что барон пошатнулся, но сейчас же вырвал руку.

– Она мертва?

– Нет-нет! Моя жена выходила ее. Хотя в первые часы после того, как эти скоты всю в крови сбросили ее с седла, мы с леди Кэтрин не думали, что она выживет. Роды начались еще в пути, и, смею заметить, если бы моя супруга не была столь искусной врачевательницей, ни ваша жена, ни младенец не увидели бы света грядущего дня.

– Младенец?

Филип едва мог шевелить губами.

– Да. У вас родилась дочь. А сейчас я прошу вас войти в замок. Вас проводят к леди Майсгрейв, барон. Она еще не встает, но, думаю, ей приятно будет увидеть вас. А затем мы обсудим условия выкупа.

И тут случилось то, о чем долго говорили и по ту, и по эту сторону границы.

Барон Майсгрейв, этот непримиримый воин, поклявшийся мстить Баклю за смерть отца, вдруг, как смиренный паломник, опустился перед лордом Уильямом на колено и поцеловал его руку. Баклю был настолько поражен, что несколько минут не мог вымолвить ни слова. Майсгрейва проводили к Анне, а леди Кэтрин Баклю принесла его дочь. Девочка родилась недоношенной, но ей нашли отменную кормилицу, лучшего ухода нельзя было и желать. И леди Кэтрин не сомневалась, что ребенок выживет.

– Вам, сэр Филип, безусловно, хотелось бы иметь первенцем сына. Однако, клянусь Пречистой, именно она была милосердна к вам, послав вам дочь. Новорожденные девочки гораздо крепче будущих рыцарей, и ни один мальчик после того, что пришлось вынести леди Анне, не имел бы шансов окрепнуть.

Если за крохотную дочь Майсгрейвов леди Баклю была спокойна, то состояние молодой матери еще долго вызывало у нее опасения. Анне пришлось почти месяц провести в Бракенсоме, пока она окончательно не оправилась. И чуть ли не каждый день Филип Майсгрейв приезжал в замок.

Он внес выкуп за жену, и теперь его принимали здесь как гостя. А Анна и леди Кэтрин сошлись так близко, что было решено, что супруга лорда Баклю станет крестной матерью малютки. Девочку и назвали Кэтрин в честь ее спасительницы.

С тех пор необычная дружба ни разу ничем не омрачилась. Баклю порой гостили в Нейуорте, а Майсгрейвы наезжали в Бракенсом. Анне, живой и общительной, пришлись по душе эти визиты, особенно если учесть, что в Англии ей приходилось выезжать куда-либо с величайшей осторожностью.

Но если Баклю помирились с Нейуортом, то Мердок Додд, узнав, что Майсгрейв собственноручно казнил его дочь, объявил во всеуслышание, что обязан мстить за пролитую кровь рода, и всю первую зиму, что Анна провела в Гнезде Орла, меж двумя лордами тянулась изнурительная война с неожиданными нападениями, засадами на лесных тропах и в горах и даже осадой замка, когда Додды, объединившись с Робсонами из Норт-Тайн, неделю изо дня в день штурмовали замок на скале. Окончилось все это гибелью Мердока Додда, за которой последовал период относительного затишья, прерванного только тогда, когда Ричард Глостер был назначен наместником Севера.

После примирения с лордом Баклю баронесса Майсгрейв стала знаменитостью в Пограничном крае, и даже сам граф Нортумберленд приезжал в Нейуорт, чтобы познакомиться с нею. В свое время Майсгрейв был женат на его сестре, между бароном и лордом Перси сохранились отношения, которые можно было назвать приятельскими, хотя особой дружбы и не водилось. Теперь же, когда Перси понадобились сильные сторонники в борьбе против герцога Глостера, он стал наезжать в Нейуорт и, в свою очередь, приглашать Майсгрейвов в Олнвик. Они бывали и там, но лишь изредка, так как страх, что Анну узнают, давал себя знать, и они посещали резиденцию Перси, только уверившись, что не встретят там никого, кто знавал бы в прошлом принцессу Алой Розы.