Я спасу тебя от бури - Чарльз Мартин

Все перевернулось. Когда фильм стал мне нравиться, мама надела халат и сказала, что нам нужно найти Ковбоя. Мы поехали на лифте в шлепанцах, спустились к крытому гаражу и подошли к его машине. Он спал внутри, и мне стало стыдно за то, что мы живем во дворце, а он спит в старом автомобиле, но он сказал, что это не проблема, и он так делал уже много раз, поэтому мне стало чуточку полегче, но не очень. Потом мама сплела пальцы, как бывает, когда она хочет что-то сделать прямо сейчас. Ковбой встал, натянул сапоги, вставил в ухо слуховой аппарат и взял свою шляпу, без которой он никуда не выходит. Когда мы вернулись наверх, мама разложила диван, заправила простыню и заставила его спать здесь. Сейчас он здесь и снова заснул. Я думала, что все мужчины храпят, но он спит тихо, как церковная мышь. Я знаю, что мама еще не спит, потому что она дышит не так, как бывает во сне. Она как будто задерживает дыхание, так с ней часто случается.

Ты должен знать еще кое-что о Ковбое… Он постоянно носит оружие. Вернее, два пистолета: один на бедре, а другой на лодыжке. Думаю, маме надо научиться стрелять и тоже носить с собой пистолет. Так она сможет застрелить Билли. И знаешь что? Кажется, мама тоже начинает так думать, потому что она часто смотрит на его оружие. Пистолет в кобуре на бедре хорошо виден; я не вижу второго, но могу разглядеть выпуклость на лодыжке под джинсами.

У меня есть еще один вопрос. Ковбой кажется хорошим парнем, но Билли тоже выглядел хорошим парнем. Я видела его фотографию с мэром. Он помогал детям. Но он оказался очень плохим. Как разобраться? Я хочу сказать, в чем тут секрет? Что, если Ковбой окажется таким же, как Билли? Что мы тогда будем делать? Я спросила маму об этом, но она покачала головой и сказала: «Тогда мы окажемся в заднице». Думаю, ей сейчас очень трудно.

Я рада, что он спит с пистолетом. Мне это нравится. Надеюсь, он застрелит Билли. Ведь не грешно так думать? Да, и если тебе интересно, что за штуки я поместила в дневнике, так это наклейка с Чинь-Чинь и лотерейный билет, по которому мы не выиграли никаких денег. Сначала я выбросила его, но потом вернулась и забрала обратно, потому что никто не дарил мне лотерейные билеты. Я прилепила его здесь на память, чтобы не забыть.

Я проснулся и почувствовал: что-то не так. Не во всемирном масштабе, но рядом со мной находилось что-то теплое и живое. Рука подсказала мне, что это человек, причем очень маленький. Я протер глаза и сел. Я был прав: Хоуп лежала рядом со мной. Она крепко спала, разметавшись, как снежный ангел. Я почесал голову и посмотрел на кровать, где была Сэм, глядевшая на меня. В ее широко распахнутых глазах стояли слезы. Я покачал головой.

– Мэм, я ничего не сделал. Клянусь, я не имею никакого отношения…

Она не слушала.

– Я видела это собственными глазами. Когда вы заснули, она переползла на диван и улеглась рядом с вами. Она ничего мне не сказала. Но… – Сэм сглотнула слезы, – …она проспала всю ночь.

– Обычно она так не делает?

Сэм покачала головой:

– Она никогда так не делает.

– С каких пор?

– С самого рождения.

Я спал в одежде, поэтому укрыл девочку до плеч, надел сапоги и проверил оружие, убедившись в том, что оно заряжено и находится в исправном состоянии. Потом я направился в ванную, где поплескал водой в лицо и воспользовался тряпичной мочалкой, чтобы протереть подмышки, сожалея о том, что под рукой нет влажных салфеток. Открыв дверь, я шепотом обратился к Сэм:

– Увидимся за завтраком. Приходите, когда умоетесь и оденетесь. Здешний завтрак – это нечто особенное. Вам не захочется пропустить его.

Не нужно быть большим ученым, чтобы понять, что если я оставлю их здесь и уеду, не попрощавшись – чего мне отчасти хотелось, – то еще до темноты они окажутся на улице. Вероятно, переночуют в общественном туалете или на автобусной станции, как Уилл Смит со своим сыном в каком-то фильме[19]. Единственным отличием вчерашнего дня от завтрашнего будет душ, новая одежда и полный желудок. Всего этого хватит ненадолго. Разговор, который я вел с собой за чашкой кофе, трудно было назвать дискуссией, но он был необходим для меня.

Утренний стол на клубном этаже «Риц-Карлтон» как будто взят из фильмов с Одри Хепберн. Это море белых скатертей с экзотическими фруктами, выпечкой мирового класса, омлетами на заказ, вафлями трехдюймовой толщины, беконом и сосисками собственного производства, пятьюдесятью сортами сыра, несколькими видами йогуртов и каш, свежевыжатыми соками и импортным кофе. Все это подается под классическую музыку, что по какой-то неведомой причине улучшает вкус блюд. Каждый раз, когда я завтракаю здесь, это напоминает мне о крысенке Темплтоне на ярмарке в «Паутине Шарлотты»[20].

Сэм появилась первой в сопровождении Хоуп, которая держала свой дневник под мышкой и еще не вполне проснулась. Они завернули за угол, и у Хоуп отвисла челюсть. Впрочем, и у Сэм тоже.

Сэм повела Хоуп вдоль фуршетной линии, помогая ей наполнить тарелку. Я исподтишка наблюдал за ними. Поскольку я имею грех судить о книге по ее обложке, то думал, что две замызганные бездомные скиталицы, не имевшие ни гроша в кармане, не поймут, как сориентироваться в таком месте, что им просто не хватит социальных навыков в подобной ситуации. Впрочем, я не гуру в области социальных навыков. Просто я бывал здесь раньше и получил неплохую подготовку, поэтому могу сойти за талантливого самозванца. Но когда я смотрел, как Сэм тихо поучает Хоуп, у меня возникло ощущение, что все это не в новинку для нее. И чем больше я изучал, как она держится и говорит, как поднимает ложку и берет порции, как она разворачивает плечи и высоко держит подбородок, тем больше гадал, не обладает ли она более глубоким знанием светских обычаев, чем я сам. Таким знанием, с которым люди рождаются. По правде говоря, наверное, я был позером. Возможно, борьба за выживание подавляет высокий стиль, но когда выживание перестает быть главной проблемой, стиль постепенно возвращается. Пока я сидел и пил кофе, понял, что это было первое хорошее впечатление, которое у меня сложилось о них после нашей встречи. Мысль о том, что их жизнь не всегда была невыносимой, доставляла некоторое утешение. Разумеется, когда я заглядывал в будущее, оно представлялось не очень светлым.

Они сели, и Сэм кивнула Хоуп. Девочка сложила руки на коленях и посмотрела на меня. Потом она опустила глаза.

– Как чесотка? Красных прыщиков больше нет?

Она кивнула, отвернулась, потом взяла вилку и начала есть маленькими кусочками, глядя куда угодно, кроме моего лица.

Я попробовал еще раз:

– Ты поменьше кашляешь?

Она прикрыла рот ладонью и кашлянула. Что бы ей ни прописал док, лекарство работало.