Логово снов - Либба Брэй

Блюзмен протянул свободную от палки руку, и Исайя тут же пристроился рядом и взял ее – легко, словно они были не разлей вода.

После церкви толпа потихоньку рассосалась; кое-кто завернул к фонтану с содовой при «Аптеке Леннокса» – освежиться и насладиться воскресными сплетнями.

Билл куда-то на мгновение смылся. Мемфис с Исайей заняли пару табуретов за стойкой, в глубине магазина, и заказали два рутбира[13]. Братья тянули шипучку, а Исайя параллельно еще и обсуждал бейсбол с мистером Реджи.

– Если вы меня спросите, так я вам скажу: «Хоумстид Грейз» – вот кого фиг побьешь. «Джаентсам» конец, – сказал мистер Реджи, вытирая прилавок.

Исайя всерьез обиделся за своих любимых «Нью-Йорк Линкольн Джаентс».

– Сай Симмонс будет в этом году питчером у «Джаентсов» и всем накостыляет!

– Ну, это мы еще посмотрим, – поддразнил Реджи.

Мемфис вытащил блокнот и принялся править стихотворение, над которым корпел большую часть недели. Слова до сих пор складывались неидеально, словно он пытался писать с чужого языка. Интересно, когда же ему удастся наконец написать так, чтобы осталось ощущение собственной сокровенной правды – а не так, будто он обманом стянул у кого-то карандаш?

– Привет, Исайя, Мемфис. Как поживаете, мальчики?

При звуке этого голоса оба брата вздернули голову. Если Сестра Уокер и обижалась, что Октавия запретила им с нею видеться, она ничем этого не выдала и одарила мальчишек самой теплой улыбкой.

– Отлично, мэм, – пробормотал Исайя почти застенчиво.

– Сдается мне, ты подрос, по меньшей мере, на фут, c тех пор как я видела тебя последний раз, – одобрительно сказала Сестра Уокер.

– Я буду такой же высокий, как Мемфис. Даже выше! – заухмылялся Исайя.

– Ага, мелочь, мечтать не вредно, – отозвался Мемфис.

Исайя отвесил ему плюху в плечо, старший брат едва ее почувствовал, но тут же притворился, что получил смертельную рану. Младший остался жутко доволен собой.

– А как ты себя чувствуешь, Исайя?

Улыбка у того немедленно увяла.

– Спасибо, мэм, хорошо.

– Моя конфетница просила передать, что она по тебе скучает.

– А уж я-то как по ней скучаю! У вас до сих пор есть «Медок»?

– Просто завались. Я буду рада видеть тебя в гостях когда угодно – хочу, чтобы ты это знал, – Сестра Уокер понизила голос до шепота. – Мемфис, мне нужно кое о чем с тобой поговорить. Это важно.

– Наверное, я не должен, мисс Уокер. Моя тетя Октавия…

– Обещаю, надолго я тебя не займу. Мне тут ненадолго нужно уехать из города, но прежде чем это случится, очень важно, чтобы мы…

– Ну-ну-ну, кажись, братья Кэмпбеллы тут балакают с какой-то хорошенькой девочкой? – воззвал Билл, тростью простукивая себе дорогу через зал к ним.

Мемфис всех всем представил, Билл согнулся в поклоне, весь такой невозможно обаятельный, и завел светский разговор о погоде и мудрости преподобного, чью проповедь они только что имели счастье прослушать.

– Я вас знаю? Что-то вы мне кажетесь знакомым, – вдруг ни с того ни с сего сказала Сестра Уокер.

Биллова пасть умело сложилась в улыбку.

– Я всегда на кого-то похож. Знакомая физиономия, а кто, ума не приложу, так еще мама говорила.

– У вас часом нет родных в Балтиморе?

– Да чтоб я знал!

– А откуда пошло ваше семейство? – не унималась Сестра Уокер.

– Из Джорджии, – сказал Билл, и мускулы вокруг рта у него напряглись на этом слове.

– А я думал, ты из Луизианы! – невинно встрял Исайя.

Билл положил ладони ему на плечи и легонько нажал.

– Да я отовсюду! Где только в этой стране я не был!

– Мемфис!! Исайя!! – Гневный вопль возвестил о прибытии тети Октавии.

Гренадерским шагом она проследовала через весь магазин прямиком к Сестре Уокер, чем-то неуловимо напоминая пращу, c которой вот-вот сорвется снаряд.

– День добрый, Октавия, – заметила Сестра Уокер.

– И не надо мне денькать, Маргарет Уокер! Я знаю, что ты вытворяла с моим племянником у меня за спиной! Я тебе уже говорила и скажу еще раз, последний: мы – богобоязненная семья. Ясно?

Все головы в аптеке уже повернулись в их сторону, все разговоры смолкли.

– Октавия, у Исайи редчайший дар. Очень важно, чтобы мы продолжали работу…

– Не смей мне указывать, как воспитывать детей моей сестры! – Октавия чуть ли не уткнулась носом ей в нос. – Благодаря тебе этот мальчик оказался при смерти. Ты больше на шаг не подойдешь к моей семье, ты меня слышишь?

И она стремительно развернулась к мальчикам.

– Исайя, Мемфис – мы уходим!

Словно перепуганный заяц, Исайя сполз с высокой барной табуретки, кинул назад затравленный взгляд, сказал «до свидания» Сестре Уокер, взял Слепого Билла за руку и повел его прочь из магазина. Прихожане немедленно притворились, что гонять еду по тарелке – самое важное дело в жизни, но все равно краем глаза поглядывали, не покажут ли им еще чего-то интересное. Жаль, проповедям преподобного до такого огня и убедительности еще расти и расти.

Когда Мемфис проходил мимо, Сестра Уокер незаметно коснулась его руки.

– Прошу тебя. Это действительно важно.

– Мемфис Джон Кэмпбелл! – взъярилась от двери тетя Октавия.

– Мне надо идти, – сказал он.

– Мемфис, ты же не веришь, что я способна причинить вред Исайе, правда?

– Честно сказать, Сестра… Мисс Уокер, я сам не знаю, во что верю, – прошептал Мемфис и кинулся догонять семью.

Пока Октавия шерудила на кухне, готовя воскресный семейный ужин, Мемфис сидел на крыльце и в последний раз перечитывал любовное послание Тэте, прежде чем его отправить. Мысли его, однако, блуждали, постоянно возвращаясь к сегодняшней встрече с Сестрой Уокер. Что за важное дело было у нее к нему, стоившее срочного разговора? И если все было так уж серьезно, почему она не пришла с ним раньше? Тетя Октавия сказала, что Сестра Уокер успела отсидеть в тюрьме – за что, никто точно не знал, хотя вокруг церкви клубились слухи, что будто бы за антиправительственные действия во время войны.

– Из того, что эта женщина говорит, ни единому слову верить нельзя, – объявила тетя Октавия.

Хотел бы Мемфис быть так уверен…

– Мемфис? Ты тут? – Биллова трость прощупала дорогу на крыльцо.

– Я здесь, мистер Джонсон, – воскликнул Мемфис, вскакивая и провожая старика до ступеньки.