Лавандовая комната - Нина Георге

Мсье Эгаре прошел в машинное отделение, открыл ящик с инструментами, в котором царил безукоризненный порядок, достал аккумуляторный винтовёрт, сунул в карман насадку и пошел к сходням. Вынув каталог из кармана и положив его на металлический настил, Эгаре встал коленями на глянцевые страницы, надел насадку на винтовёрт и принялся вывинчивать мощные болты, которыми сходни были закреплены у причала. Один за другим.

Затем отсоединил шланг для забора воды с берега, вынул штекер из распределительного щита на пристани и снял с кнехтов швартовы, которыми «Литературная аптека» уже двадцать лет была прикована к берегу.

Эгаре несколько раз ударил каблуком по кромке сходней, чтобы они отделились от береговой стенки, поднял их, протолкнул в бортовой проем на палубу, прыгнул на борт и закрыл дверцу.

Он пошел на корму в рулевую рубку, мысленно послав на рю Монтаньяр радиограмму: «Прости, Катрин», – и перевел ключ зажигания в положение предпускового подогрева.

Потом через десять секунд, которые он отсчитывал в радостном предвкушении старта, повернул ключ еще на одно деление.

Двигатель завелся как по команде.

– Мсье Эгаре! Мсье Эгаре! Алё! Подождите!

Он обернулся через плечо.

Жордан?.. Да, это Жордан! В наушниках и украшенных стразами солнечных очках на пол-лица из арсенала мадам Бомм, как определил Эгаре.

Жордан мчался к «книжному ковчегу» с зеленым парусиновым рюкзаком на спине, возбужденно прыгавшим в такт его шагам, и разнокалиберными сумками, болтавшимися у него в руках. За ним бежала какая-то парочка с фотоаппаратом.

– Вы куда? – заорал на ходу Жордан.

– К черту! Подальше отсюда! – проорал в ответ Эгаре.

– Отлично! Я с вами!

Жордан принялся швырять свой багаж на борт, когда «Лулу», натужно дрожа от непривычной вибрации, уже отделилась от набережной. Половина вещей полетела в воду, в том числе и нагрудная сумочка с мобильным телефоном и бумажником.

Двигатель ровно и глухо тарахтел, окутывая судно и окрестности в радиусе полусотни метров черными облаками сгоревшей солярки. Эгаре увидел начальника причала, с руганью бегущего к месту стоянки «Лулу».

Он перевел рычаг в положение «полный вперед».

Юный прозаик взял разбег.

– Нет! – крикнул Эгаре. – Мсье Жордан! Не вздумайте! Об этом не может быть и речи! Имейте же…

Макс Жордан прыгнул.

– …совесть!..

Макс Жордан поднялся с палубы, потирая колено, растерянно посмотрел вслед своим уплывающим вещам, которые кружились в водовороте за кормой и медленно погружались в воду, потом широко улыбнулся и заковылял в рубку. В наушниках.

– Здравствуйте! – радостно сказал беглый автор. – Значит, вы еще и плаваете на этой посудине?

Эгаре возмущенно закатил глаза. Потом он прочтет ему нотацию и вежливо вышвырнет на берег. А сейчас ему нужно было сосредоточиться на управлении судном против течения. Что ему только не попадалось навстречу! Прогулочные катера, грузовые баржи, плавучие дома, птицы, мухи, пена… Как там было в правилах? Кто кому уступает дорогу и с какой скоростью он вообще имеет право двигаться? И что означают эти желтые ромбы над пролетами мостов?

Макс все еще смотрел на него, словно ожидая от него чего-то.

– Жордан, посмотрите, как там кошки и книги. И сварите кофе. А я постараюсь за это время никого не отправить на тот свет.

– Что? Кого вы хотите отправить на тот свет? – в недоумении уставился на него писатель.

– Да снимите вы наконец эти дурацкие наушники! И сварите кофе.

Когда спустя некоторое время Макс Жордан поставил в специальное углубление на панели, рядом с огромным штурвалом, металлическую чашку с крепким кофе, Эгаре уже немного привык к вибрации и приноровился к течению. Он и не помнил, когда в последний раз управлял баржей. Чего стоил один только нос длиной с три фуры! Который при этом так деликатно и бесшумно резал водную гладь.

Эгаре было и страшно и весело. Ему хотелось кричать и петь. Он впился пальцами в штурвал. Это было безумие, то, что он делал, это был идиотизм… Это было… потрясающе!

– Где вы этому научились? Всем этим корабельным премудростям? – спросил писатель, с благоговением глядя на навигационные приборы.

– У отца. Мне тогда было двенадцать. А в шестнадцать я получил сертификат судоводителя каботажного плавания, потому что думал, что когда-нибудь буду возить уголь на север страны.

И стану настоящим, уверенным в себе мужчиной, которому, чтобы быть счастливым, не нужен порт назначения. Боже, как летит время!

– Круто! А мой отец не научил меня даже делать бумажные кораблики.

Париж проплывал мимо, как на киноэкране. Пон-Нёф, Нотр-Дам, Арсенальная пристань.

– Да, прикольно вы смотали удочки! Джеймс Бонд отдыхает! Вы пьете кофе с молоком и сахаром, мистер Бонд? – спросил Жордан. – А зачем вы это сделали?

– Что сделал? Без сахара, Манипенни[21].

– Ну, обрубили концы. Свалили из Парижа. Решили поиграть в Гекльберри Финна на плоту. В Форда Префекта[22], в…

– Из-за женщины.

– Из-за женщины? Мне казалось, что женщины вас мало интересуют.

– Женщины – да. Меня интересует только одна. Но зато очень. И я еду к ней.

– А. Понятно. А почему вы не поехали к ней на автобусе?

– А вы думаете, что только книжные персонажи откалывают такие номера?

– Нет. Я думаю о том, что не умею плавать, а вы в последний раз управляли таким вот «Титаником» еще будучи школьником. А еще я думаю о том, что пять банок с кошачьим кормом вы расположили в алфавитном порядке… Может, вы просто псих? Боже мой! Неужели вы когда-то были двенадцатилетним мальчишкой? Трудно поверить! Вы производите впечатление, как будто всегда были таким.

– В самом деле?

– Таким взрослым. Таким… трезвым и невозмутимым…

Знал бы он, какой я дилетант!

– Я бы не доехал даже до вокзала. Слишком много времени было бы на раздумья, мсье Жордан. Нашлись бы и причины, по которым мне не следует ехать. И я бы не поехал. Стоял бы сейчас вон там… – Эгаре показал рукой на мост, с которого им махали девушки на велосипедах. – И так и остался бы там, где всегда был. В своей привычной жизни. Торчал бы в ней и дальше, как в жопе вилка.