Духовный мир животных - Петер Вольлебен

Нет, все дело в опыте, который приходит с годами. Именно он становится причиной консенсуса стада. Правда, иногда с предводительницей случается несчастье: ее олененок погибает. Раньше причиной чаще всего становились болезни или голодные волки, но сегодня это обычно выстрел из охотничьего ружья. Дальше у оленей начинается то же самое, что и у людей. Сначала невообразимое возбуждение, а потом горе. Горе? Неужели олени способны чувствовать что-то подобное? Не только могут, но и должны. Чувство горя помогает расставанию. Связь между матерью и детенышем настолько интенсивна, что не может исчезнуть так быстро. Оленихе предстоит длительный процесс осознания того, что ее детеныш мертв и что ей надо расстаться с маленьким тельцем. Она раз за разом возвращается на место события и зовет своего олененка, даже если охотники его уже увезли.

Горюющая предводительница ставит под угрозу всех сородичей, потому что держится вблизи мертвого детеныша, то есть вблизи источника опасности. Ей следовало бы отвести стадо в надежное место, но мешает еще не прошедшее чувство по отношению к потомству. Разумеется, при таких обстоятельствах должна произойти смена руководства, и она происходит без всякой борьбы за лидерство. Стадо возглавляет такая же опытная олениха, принимая на себя ответственность за остальных.

Если же происходит обратный случай и погибает предводительница, оставляя своего олененка, то стадо ведет себя по отношению к нему безжалостно. Об усыновлении не может быть и речи. Наоборот, осиротевший детеныш зачастую изгоняется из стада. Возможно, таким путем олени хотят полностью истребить правящую династию. Предоставленный самому себе детеныш практически не имеет шансов и обычно не доживает до весны.

Вообще-то я никогда не хотел держать лошадей. Мне они казались слишком крупными и опасными животными, а верховая езда меня никогда не интересовала, во всяком случае до тех пор, пока мы не купили двух лошадей. Моя жена Мириам уже давно мечтала об этом, а рядом с нашим лесным домом достаточно места для выпаса. Поэтому, когда живший в нескольких километрах владелец решил продать своих животных, мы решили, что для нас это идеальный вариант. Шестилетняя кобыла Ципи породы квотерхорс была хорошо объезжена. Ее подруга Бриджи, четырехлетка породы аппалуза, для езды под седлом не годилась, так как врач диагностировал у нее заболевание спины. Это было идеальное сочетание. Лошадей должно быть двое, так как стадных животных лучше не содержать поодиночке, но лишь на одной можно было скакать, и мне это было только на руку, потому что я не ездок.

Но все обернулось иначе. Наш ветеринар обследовал лошадей и пришел к выводу, что Бриджи тоже здорова. Что же мешало ее объездить? Ничего, поэтому мы под руководством инструктора начали вместе с ней уроки верховой езды. Наряду с ежедневной работой по уходу это создало между кобылой и мной очень тесные отношения, и мой страх полностью пропал. Более того, я понял, насколько это чувствительные животные, реагирующие на малейший намек. Если мы с женой были рассеянны или в плохом настроении, то они не слушались наших команд или отталкивали друг друга во время еды. То же самое происходило и в ходе езды: по одному только напряжению тела лошади понимали, следует ли воспринимать небольшое перемещение веса тела всадника в сторону как команду к повороту или его можно проигнорировать. Со временем мы точно так же чутко научились присматриваться к Ципи и Бриджи и открыли для себя богатейший спектр их чувств.

Так, например, у этих животных чрезвычайно обострено чувство справедливости, что проявляется в самых разных ситуациях. Особенно это заметно во время кормления. Ципи на данный момент 23 года, и она уже не так хорошо переваривает свежую траву. Она сильно исхудала бы, если бы мы каждый день не давали ей в обед порцию концентрированного зернового корма. Бриджи, которая моложе на три года, при виде всего этого начинает нервничать. Она перебирает ногами, прижимает уши (знак легкой угрозы). Короче говоря, психует. В качестве компенсации она тоже получает пригоршню корма, который мы рассыпаем длинной линией по траве. Выбирая зерна из растительности, она тратит на их поедание столько же времени, сколько и ее старшая подруга, которая ест из корыта. И Бриджи считает, что справедливость в мире восстановлена.

То же самое можно наблюдать и в ходе тренировок. Очевидно, движение в открытом пространстве доставляет лошадям удовольствие. Но дело не в движении как таковом. Его им хватает круглогодично, так как они пасутся на большом лугу. Нет, им очень нравится, что мы учим их каким-то новым вещам, а когда все удается, хвалим и гладим их.

Находясь в таком единении с лошадьми, мы заметили еще кое-что. Эти животные способны стыдиться, причем практически в тех же ситуациях, что и люди. Находящаяся ниже по статусу Бриджи, несмотря на свои 20 лет, порой ведет себя как подросток, у которого только ветер в голове. Вместо того чтобы сразу подойти к нам, когда мы ее зовем, она может проскакать галопом еще целый круг по лугу или приступает к еде без команды. В этом случае ее приходится одергивать, например задерживать время кормежки, пока она снова не станет вести себя как положено. Обычно она воспринимает порицание, даже не ведя ухом. Но стоит только старшей, Ципи, посмотреть в ее сторону, как она вдруг смущенно наклоняет голову в сторону и начинает зевать. Явно видно, что ей не по себе. Точнее говоря, Бриджи стыдится!

Если задуматься над тем, как ведут себя в подобных ситуациях люди, сразу приходит в голову, что чувство стыда появляется обычно в присутствии другого человека. С лошадьми, похоже, происходит то же самое, и я думаю, что это чувство возникает у многих животных, ведущих общественный образ жизни. Его причинами у животных исследователи еще не занимались, но зато они хорошо изучены у человека, поэтому мы имеем представление о том, зачем вообще нужен стыд. Если человек нарушил социальные правила, он краснеет и опускает взгляд. Короче говоря, его внешний вид свидетельствует о повиновении. Остальные члены группы видят неловкость нарушителя и, как правило, испытывают сочувствие, то есть прощают его. В конечном счете стыд – это своего рода наказание самого себя и одновременно механизм получения прощения. Многие считают, что животным чувство стыда недоступно, поскольку для этого надо оценивать свое поведение и его последствия глазами других особей. У меня, к сожалению, нет результатов последних исследований на данную тему, но есть кое-какие материалы, касающиеся родственного чувства – раскаяния.

Как часто мы сожалеем о неправильных решениях? Это сожаление, как правило, удерживает нас от повторения ошибок. И здесь заложен большой смысл, потому что мы таким образом экономим энергию и не повторяем бессмысленных или опасных действий. А если такое поведение целесообразно, то его можно найти и в царстве животных. Ученые из Миннесотского университета в Миннеаполисе провели наблюдения за крысами. Они построили для них специальный «ресторан», представляющий собой площадку с четырьмя входами в помещения для кормежки. Как только животное заходило в одну из камер, раздавался звук, высота которого говорила о том, как долго придется ждать корма. И тут животные начинали вести себя точно так же, как люди. У какой-то крысы лопалось терпение, и она переходила в соседнюю камеру в надежде, что ее обслужат быстрее. Но порой тон сигнала здесь был еще выше, а значит, ждать приходилось еще дольше. Крыса начинала поглядывать в сторону камеры, где была раньше, но одновременно в ней росла решимость больше ничего не менять и все-таки дождаться корма. Схожие реакции можно наблюдать и у нас, когда мы, к примеру, в супермаркете переходим из одной очереди в кассу в другую, а затем убеждаемся, что решение было неправильным. В мозге крысы удалось обнаружить и другие модели активности, схожие с нашими, когда мы начинаем мысленно анализировать свои предыдущие решения. В этом и заключается отличие сожаления от разочарования. Мы разочаровываемся, не получая того, на что рассчитывали, а вот для сожаления и раскаяния надо дополнительно понимать, что была и другая, лучшая альтернатива. И, как выяснили ученые Адам Стайнер и Дэвид Редиш, крысы это понимают.