Викинг. Бог возмездия - Джайлс Кристиан

– Проклятье! – проворчал Фроти и, следуя примеру товарищей, поднял над головой щит из дерева липы, когда дождь превратился в град, который отскакивал от поверхности и металлических умбонов.

– Очень вовремя, – прокричал Ульфар, мужчина с толстой шеей, когда они вошли под сосны, чьи густые верхние ветки защитили их от ливня.

В обычных обстоятельствах они пошли бы по прибрежной тропе до самого Авальдснеса, но никто не возражал против решения ярла пройти этот участок пути лесом. Никто в отряде не хотел сейчас видеть пролив Кармсунд, чтобы в памяти снова всплыли картины страшного поражения или крики умирающих друзей. Рана была еще слишком свежей, а вода в море – красной от крови их братьев.

Глядя вокруг, Сигурд вернулся в детство, когда примерно десять лет назад отец по приглашению конунга Горма взял его на охоту в этот лес. Оба мужчины, в те времена близкие, точно братья, много смеялись и обменялись серебряными кольцами и дорогими клинками. Они говорили о строительстве кораблей, рейдах на север и запад, и Сигурда буквально распирало от гордости из-за того, каким уважением пользовался его отец у конунга. И не имело никакого значения, что они не убили лося в тот день.

В конце дня они пировали в великолепном медовом зале, и Сигурд стал свидетелем того, как его отец объявил перед всеми собравшимися, что его меч принадлежит конунгу, что он и его люди будут сражаться за Авальдснес, когда у конунга Горма возникнет в них нужда. В ответ конунг будет охранять земли Харальда и позволит ему оставлять себе любую добычу, которую тот захватит во время рейдов на земли общих врагов. Конунг также подарил ярлу Харальду корабль – тот самый «Рейнен». Чтобы скрепить клятву, Потрясающий Щитом надел на шею Харальда великолепный серебряный торк, хотя теперь Харальд редко его доставал.

– Ха, дело не в том, что он тяжелый, а в обязательствах, которые накладывает, – прошептал Улаф на ухо Сигурду как-то вечером в «Дубовом шлеме», когда мед развязал ему язык. – Никому не нравится находиться под чужой пятой, даже если она принадлежит конунгу.

– Тогда почему мой отец не станет конунгом? – спросил Сигурд с юношеской непосредственностью и незамутненным жизненным опытом взглядом на мир.

Улаф рассмеялся и ответил:

– Возможно, когда-нибудь станет. И тогда другой ярл будет извиваться под его пятой, верно?

И вот теперь они направлялись в Авальдснес, чтобы узнать, что сталось с клятвой, принесенной десять лет назад, и что их там ждет – дружеская рука или ладонь, сжимающая рукоять меча.

Лесная тропинка была усыпана сухими сосновыми иголками, и пряный смолистый аромат деревьев и неожиданная тишина окутали Сигурда. Большинство нижних веток были чахлыми и голыми, коричневыми и хрупкими, ломавшимися при малейшем прикосновении края щита или древка копья. А над ними со стволов свисали зеленые и серебристые лишайники самых разных форм и очертаний – оленьих рогов и костей, обломков кораблей и старых тряпок. Сигурд почувствовал магию этого места, и волосы у него на затылке зашевелились.

Они шли по старой тропе между деревьями, вскоре ветви у них над головами полностью закрыли серый день, и вокруг стало темнее, чем летней ночью на лугу. Тишину нарушал только звук их шагов, шорох сухих иголок да время от времени капли дождя, которым удавалось просочиться сквозь густые листья у них над головами.

– Странно, что не видно птиц, – сказал Сигурд брату.

Тот нахмурился и принялся оглядываться по сторонам, чтобы убедиться, что Сигурд не ошибся.

– Итак, братишка, ты видишь предзнаменования в присутствии птиц, а теперь говоришь о других – когда их нет? – Сорли улыбнулся. – Ты не лучше Асгота.

– Но птиц нет, – настаивал Сигурд.

Сорли посмотрел вверх на тяжелые ветки, а через несколько шагов поднял копье и показал куда-то вдаль.

– Я вижу птицу, – сказал он. – Что еще это может быть?

Сигурд разглядел высоко на дереве серую ворону, чья грудка цвета холодного пепла в очаге выделялась на фоне темно-зеленой хвои. Он кивнул, неожиданно почувствовав облегчение, хотя не сумел сдержаться и сказал брату, что одна птица, возможно, хуже, чем ни одной…

Его слова еще висели в воздухе, словно круги от камня, брошенного в воду, когда из-за деревьев вылетела первая стрела. Она отскочила от шлема Финна Ингварссона; тот вскрикнул от неожиданности и наверняка покраснел от стыда за это.

– Щиты! – взревел ярл Харальд, и колонна содрогнулась, когда его воины выставили щиты и, сделав шаг вперед левой ногой, подняли копья к правому уху, приготовившись сделать бросок.

Из теней вылетели еще две стрелы, одна из которых угодила в чей-то щит.

– Сомкнуться! – рявкнул Харальд; колонна зашевелилась, словно натянутая веревка, и быстро перестроилась в прямоугольник со сторонами в пять человек и щитами, перекрывающими друг друга. – Покажись! – крикнул он, когда его люди, прячась за щитами, принялись перешептываться про предательство и то, каким куском дерьма оказался конунг. – Я – ярл Харальд из Скуденесхавна и направляюсь в Авальдснес по приглашению конунга.

Наступила тишина, потом под ногами захрустели ветки.

– Я знаю, кто ты, ярл Харальд! – прогремел голос сверху.

– Вонючий козлиный член, – прорычал Сорли, узнав голос конунга, который наполняло высокомерие властителя.

– Покажись, клятвопреступник! – крикнул Харальд, опуская щит и уперев конец копья в землю – смелый поступок, достойный ярла, однако Сигурд и все остальные держали щиты поднятыми и копья наготове. – Я хочу собственными глазами увидеть того, кто меня предал.

Еще одна стрела вылетела из-за деревьев и ударила в умбон на щите.

– Вон он! – крикнул Агнар.

– Я его вижу, – прорычал Асбьёрн.

Конунг Горм не ответил, и в лесу воцарилась тишина, которую нарушало лишь тяжелое дыхание людей Харальда и слова, обращенные к Одину и Тору. Сигурд почувствовал, как по его спине между лопатками начал стекать пот, и сердце отчаянно заколотилось в груди. Он подумал о погибших братьях Торварде и Зигмунде, пытаясь мысленно заставить воинов конунга Горма выйти из теней, чтобы прикончить их.

Кто-то громко пукнул, нарушая тишину, и вокруг послышались смешки.

– Чего они ждут? – спросил Орн Клювонос.

– Чем быстрее они выйдут, тем скорее мы разберемся с ними и сможем вернуться домой. Меня мучает жажда, вроде той, что вечно нападала на Стирбьёрна после того, как тот кувыркался в соломе с темноволосой красоткой, которую привез из Фёрдесфьордена.

– Они ждут тех, кого оставили следить за прибрежной дорогой, – ответил ярл Харальд, и Сигурд понял, что он прав. Конунг Горм разделил свои силы, потому что не знал, какую дорогу выберет Харальд.

– Значит, нам нужно атаковать их прямо сейчас, – сказал Клювонос, сплюнув на землю, усеянную иголками.

– Только после тебя, Орн, – сказал Харальд, но тот остался неподвижен, как скала.