Разорванная пара - Маргарита Дюжева

Я брела вперед, понуро глядя себе под ноги, в очередной раз пытаясь разобраться как так получилось, что всего пару дней назад я была самой счастливой, а сегодня одна, ухожу из дома, который стал родным, презираемая стаей, да и в глазах Руслана лишь презрение и ненависть.

Все сломалось так быстро, внезапно, словно нас смяло несущимся на всех парах локомотивом. Правильно говорят, высоко взлетишь — больно упадешь.

Мой случай.

Из задумчивости выдернуло настойчивое гудение телефона в рюкзаке. На ходу достав его из бокового кармана, глянула на экран, чувствуя как земля из-под ног уходит.

Руслан.

Вряд ли звонит чтобы как раньше поболтать о разном, спросить как дела. Скорее ему уже доложили, что я ушла.

Мне было страшно отвечать, перед глазами еще стояло его лицо, искаженное гневом, звериной яростью. Я не хочу его гнева. Он делает мне больно, не снаружи, в груди, в сердце, ломая привычный образ заботливого мужа.

Но и не ответить нельзя, потому что разозлю еще сильнее.

— Да? — робко, чуть дыша, надеясь на чудо.

— Где ты? — его голос больше на волчье рычание походил.

О, Боже!

— Руслан, я ушла, — попробовала сказать спокойно, твердо, уверенно, не вышло, голос дребезжал словно стеклянный, выдавая меня с головой.

— Я знаю!

Точно донесли!

— Повторю свой вопрос еще раз, и постарайся дать вразумительный ответ, — он непреклонен, — где ты?

— Да пойми же ты! Мне лучше уйти! — чуть не плача прошептала в трубку, — ты же терпеть меня не можешь! Ненавидишь! Зачем это продолжать? Я поживу пока в городе, чтобы не раздражать тебя.

— Все сказала? — прервал меня, не особо церемонясь.

— Руслан, пожалуйста.

— Возвращайся в Черные Тополя, немедленно и не смей носа за порог высовывать. Приеду, поговорим насчет твоего самовольного ухода, — в голосе хладнокровное обещание, от которого внутри все стынет.

— Нет, — чувствую, что нельзя возвращаться, плохо будет. Волчица моя настороженно прислушивается, ей тоже страшно. Руслан нас пугает.

— Нет? — переспросил тихо, по дьявольски вкрадчиво, — уверена?

— Уверена, — здесь вру. Я уже ни в чем не уверена, где правда, где иллюзия, где небо, где земля. После моего падения все перемешалось, смялось в одну неприглядную темную кучу.

— Что ж, сама напросилась, — и трубку повесил.



Меня пот холодный прошиб, липкий, противный, и затрясло так сильно, что зубы застучали.

Все плохо. Чертовски плохо. Он не отпустит!

Попробовала телефон колотящимися руками убрать, но не попала в карман. Мобильник выпал и неудачно, экраном на корни, выпирающие черными змеями из земли. Стекло не выдержало, разбилось, и сам телефон отказывался включаться, не реагируя на мои манипуляции.

Ну, что за невезение?! Потрясла его, постучала, потыкала на кнопки — бесполезно. Умер.

Совсем одиноко стало, когда оборвалась эта призрачная ниточка, связывающая с остальным миром. Стояла среди безмолвных деревьев, зажимая бесполезный гаджет в руках, по сторонам растерянно глядя. Вечерний лес перестал казаться красивым, перестал вызывать умиротворение, наоборот тревога подниматься начала. Сначала нехотя, растерянно, а потом все быстрее и быстрее.

Это его «сама напросилась» — угроза, в чистом виде.

Перед глазами наши счастливые дни пролетают, где Руслан любил меня, улыбался, сражая наповал своей белоснежной улыбкой, заботливым был, нежным.

А сейчас передо мной предстал кто-то другой. Холодный, циничный, жестокий незнакомец, от которого я не знала чего ждать.

Может вернуться?

А как вернешься? Когда на тебя из каждого окна взгляд презрительный нацелен, когда прохожие готовы плевать в твою сторону?

Я не настолько жертвенна, чтобы для искупления вины, взвалить на свою спину крест, и идти босиком по битому стеклу, под осуждающие крики толпы. Наверное, это потому, что поступок, за который меня все ненавидят, — неправильный, непонятный. Меня вынудили, хоть я и не помню никакого принуждения.

Не знаю от чего, но я чувствовала себя виноватой и вместе с тем невиновной, только доказать эту невиновность мне не по силам. Даже самой себе.

Разбитый телефон больше был не нужен, поэтому откинула его в сторону и торопливо продолжила путь.

Никаких возвращений. Наталья права: мне там места больше нет.

Первую сотню шагов прошла в прежнем ритме, то и дело оглядываясь по сторонам, и, мне казалось, что из-за каждого дерева, из-под каждого куста на меня устремлен чужой враждебный взгляд. Потому ускорилась, нервно сжимая лямки рюкзака вспотевшими ладонями, а затем и вовсе перешла на бег.

Бежала, словно за мной черти гнались, думая лишь о том, что мне надо в город, в толпу, туда, где много народу. Там он не посмеет напасть…наверное, а, может, это очередная иллюзия.

Откуда-то из глубины леса порыв ветра принес уханье дикой совы, которая готовилась к охоте. Такое мрачное, утробное «угу», что на этом моменте мои и без того натянутые до предела нервы сдали. Перекинулась, зубами подхватила рюкзак и, сломя голову, бросилась вперед, все еще надеясь, что мне удастся уйти.

Мне кажется, я бежала уже целую вечность, когда сумерки начали сгущаться, обволакивая собой лесные силуэты.

А далеко позади вой раздался. Протяжный, злой, наполненный диким предвкушением охоты.

Я знала, кому принадлежит этот вой. Тому, кого любила больше жизни, и кто пугал своими переменами.

Это Руслан. И охота шла на меня!

Уже не разбирая дороги, неслась вперед, прекрасно зная, что не уйти. Его волк большой, сильный быстрый, от него не убежать, не спрятаться. Он по следу моему как привязанный пойдет, с каждым мигом неотвратимо приближаясь.

Легкие жгло от нехватки кислорода, но остановиться было смерти подобно. Бежала, перескакивая через овраги, через поваленные деревья, стрелой пролетая через кусты дикого шиповника, а вой неумолимо приближался.

Зверь настигал, стремительно сокращая расстояние между нами.

Господи, Руслан, что же ты делаешь? Зачем? Отпусти меня, не мучай нас обоих!

Альфе клана Черных Тополей не было никакого дела, до моих мысленных стенаний, он хладнокровно шел по следу, и его вой разносился протяжным эхом по лесу, каждый раз, как разряд тока по нервам приходясь.

Он охотился, всерьез, загонял добычу.

Мне казалось, я уже слышу его дробные шаги, дыхание хриплое, лязг зубов, как шелестит трава у него под лапами. Совсем близко.

* * *

Он налетел на меня, словно электропоезд. Обрушился, широкой грудью с ног сбивая и не давая на ноги подняться, сверху навалился, зубами в холку впиваясь, и к земле придавливая, всей своей немалой массой.