Лола и единственная свидетельница - Изабель Абеди

чтобы потом было легче отследить события в записи.

Под предлогом того, что мы снимаем в моей комнате фильм (чистая правда!), я упросила родителей устроить для Леандро игровой уголок в гостиной.

— В такую хорошую погоду? — удивилась мама. — Почему бы вам не снимать его на улице?

— Потому что это пьеса с небольшим количеством действующих лиц, — ответил Энцо.

— Ну что ж, удачи вам, — покачала головой мама.

Чтобы нам не мешали, на дверь моей комнаты мы повесили плакат: «Идет съемка. Вход запрещен».

С этим все было в порядке. За исключением того, что в тот день в нашем фильме не произошло ровным счетом ничего. Большую часть дня Крысолов где-то разъезжал, а если и появлялся в гостиной, то торчал у компьютера.

— Готов поспорить, что он висит на чатах профессиональных Крысоловов, — заметил Энцо.

К сожалению, экран монитора мы не видели, а физиономия соседа скрывалась за открытым ноутбуком.

Однажды он что-то записал на листке, но записку тоже закрывал компьютер. Крысолов покачивал под столом правой ногой. Иногда медленно, иногда быстрее, как если бы двигался в такт какой-то мелодии.

Во вторник после обеда он налепил из мякиша белого хлеба шариков и стал бросать их в корзину для бумаг.

В среду вечером долго ковырял в обеих ноздрях, а ночью в четверг грыз ноготь безымянного пальца левой руки. При этом он несколько минут не отрываясь смотрел на мое окно. Меня он видеть не мог, но было жутковато, так как все в доме уже спали.

Моим друзьям это дело быстро наскучило. Мы решили работать посменно, чтобы не сидеть все время в комнате впятером. Фло с Алексом ночевали у меня по очереди, и Энцо показал, как менять карты памяти, когда на них не остается свободного места. Записи за то время, пока мы спали, мы просматривали в ускоренном режиме на второй видеокамере, которую Алекс позаимствовал у отца. Но на дисплее была сплошная темнота.

Вскоре у нас накопилось десять полных карт отснятого материала, но ни одного стоящего доказательства мы так и не получили. В газетах, которые мы ежедневно просматривали, упоминалось огромное количество преступлений, но ни о наркоторговцах, ни о поножовщине там не было ни слова.

Отчаявшись, мы даже решили организовать что-то вроде «жучка». Микрофон камеры Энцо был очень чувствительным, а окно Крысолова почти оставалось открытым. Несколько раз мы слышали, как звонит телефон. Крысолов брал трубку, но, судя по всему, звонки эти были по поводу проблем с крысами. Наш подозреваемый спрашивал адрес, этаж, номер квартиры и согласовывал время и стоимость услуг.

— Это начинает действовать мне на нервы! — не выдержал Алекс в пятницу.

Они с Энцо как раз сменили Фло и Сола. Те умчались купаться. Бабушка в это время звонила фрау Балибар — хотела съездить за город с тетей Лизбет и Паскалем.

— Не поехать ли и нам? — Алекс тоскливо посмотрел на небо. — Мы могли бы ночевать в палатке и следить за метеорами. За городом они видны гораздо лучше, а следующий период метеорных дождей — только в начале октября.

Соблазнительно! Свежий воздух точно пошел бы мне на пользу, ведь большую часть дня я проводила у себя в комнате, и единственной моей физической нагрузкой оставались упражнения с костылями. Однако я покачала головой:

— Здесь тоже видны метеоры. И я не отступлюсь, пока у нас на руках не будет настоящих улик!

Правда, пока на руках у нас был только заказ на обслуживание вечеринки в «Марко Поло Тауэр». Когда я позвонила папаю в ресторан, тот был на седьмом небе от счастья.

— Только что здесь были люди из агентства, чтобы выбрать меню, — тараторил он. — Карлик готовил, как бог, Пенелопа включила все свое обаяние, а дедушка рассчитал цену. — Папай рассмеялся: — Ну, немножко поворчал, конечно, — дело-то непростое. Но главное, у нас есть солидный заказ!

— Супер! — порадовалась я и перешла к тому, из-за чего собственно и звонила. — А нельзя ли организовать доставку и для нас?

Очень хотелось фирменной фейжоады Карлика и тех самых кокосовых десертиков, в честь которых папай прозвал меня «Кокада». Наше желание осуществилось, а когда мы с Энцо и Алексом подбирали последние крошки, зазвонил мобильник Алекса.

— Карандаш и бумагу, — шепнул он Энцо, записал номер и закончил разговор: — Мерси, Франсуаза!..

— Это та самая подруга моей мамы, — объяснил он. — Пыталась разузнать, где живет Август фон Шанц, но нашла только номер телефона его офиса.

Энцо побледнел. Когда он брал у Алекса листок, руки у него дрожали.

— Пожалуй, я пойду, — пробормотал он и улетучился.

— Интересно, что он сейчас чувствует? — сказала я. — Ты можешь представить, что звонишь отцу впервые в жизни?

Алекс покачал головой.

— Я не могу даже представить, чтобы мама улетела в Индию, бросив меня у чужих людей.

— Какие же мы чужие? — фыркнула я.

— Она так ни разу и не позвонила? — нахмурился Алекс.

Я прикусила язык и покачала головой. Теперь странный звонок Гудрун казался мне дурным сном. Прошло уже три недели после него. Надо полагать, она передумала, если больше не пыталась связаться с Пенелопой.

— Энцо наш, — категорически заявила я. — Мы его семья. Надо спросить у Пенелопы, не хочет ли она его усыновить. А нет, так мы это сделаем.

— Думаю, все не так просто, — Алекс положил руку мне на плечо. — Но мне нравится, как ты к нему относишься. Настоящая сестричка-львица.

Он улыбнулся, и веснушки у него на носу затанцевали. А потом притянул меня к себе и поцеловал так, что по спине пробежала приятная дрожь.

— Пригнитесь! Крысолов!

Мы распластались на полу и только тогда заметили, что, вообще-то говоря, стоим довольно далеко от окна. Энцо беззвучно вошел в комнату и теперь ухмылялся, глядя на нас.

— Пардон, вот уж не думал, что влюбленные — такие тупицы!

— Шут гороховый! — вскочил Алекс.

Мне тоже захотелось врезать Энцо как следует. Но любопытство победило.

— Рассказывай! Что ты узнал?

— Ничего. — Энцо сунул листок бумаги в карман брюк. — Пустой номер. Отцу дозвониться по нему я не могу. Но удалось поговорить с его ассистенткой. По крайней мере, так она представилась. Сказала, что Август фон Шанц в деловой поездке. Номер мобильного дать отказалась.

— Ты объяснил, кто ты такой?

— Конечно, — фыркнул мальчик. — Я, говорю, сын той прекрасной Гудрун, которая однажды вломилась вместе с подругой на его яхту в Бразилии. И теперь с радостью сообщаю Августу фон Шанцу, что я — плод любви, случившейся той ночью.

Алекс расхохотался, а я растерянно уставилась на Энцо.

— И что он ответила?

— Ты поверила? Я