Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2 - Роман Глушков

– Уважение? – Каридис невесело усмехнулся. – Вряд ли оно тебе знакомо, а иначе ты не унижал бы меня, предлагая свою позорную сделку. Тебя послали в Годжи со своей миссией, а я продолжаю выполнять свою. И Громовержец свидетель – буду выполнять ее столько, насколько хватит моих сил. Вот мой ответ на твое предложение!

И пленник, наклонившись, плюнул Гириусу под ноги.

– Что ж, прискорбно такое слышать, – покачал головой Гириус. – Ты сделал свой выбор, брат Каридис, но я намерен добиться твоей искренности вопреки твоей воле. Мужайся, брат: я вижу, в тебе есть сила духа, а, значит, наша беседа затянется надолго… Сир Аррод!

– К вашим ушлугам, швятой шир! – отозвался Бурдюк.

– Прошу вас, сир Аррод, велите своим людям отвести этого мужественного человека обратно в дом и привязать за руки к потолочной балке. Также принесите туда три ушата воды, полмешка соли, молоток и пару десятков гвоздей. Пожалуй, этого пока достаточно.

– Может быть, нажначить вам помощника? – осведомился главарь наемников. – Каридиш прикончил беднягу Типия, которого вше мы уважали. Думаю, я быштро найду вам такого добровольца.

Толпа вновь оживилась. Чуть ли не половина наемников стала бить себя в грудь и кричать: «Я готов! Возьмите меня! Я хочу помочь вам, святой сир!».

– Благодарю вас, дети мои, но это лишнее, – разочаровал Гириус всех желающих поквитаться с пленником. – Дело в том, что между поиском истины с помощью кулаков и силы Громовержца есть большая разница. И мне не хочется, чтобы кто-то из вас заставил брата Каридиса умолкнуть навсегда раньше, чем он облегчит мне свою душу… А уж к утру он ее наверняка облегчит – в этом не сомневайтесь!..

Я как чуял – этой ночью вдрызг разочаровавшаяся в наемничьем ремесле Ойла сбежала из отряда в неизвестном направлении.

Не знаю, что стало последней каплей, переполнившей чашу ее терпения: оргия победителей на еще не остывших трупах, или вопли боли, которые издавал пытаемый Гириусом Каридис. А орал он как безумный. Даже пьяный гвалт наемников и визг насилуемых селянок не могли заглушить разносящиеся окрест, его душераздирающие крики.

Впрочем, исчезновение девчонки-проводника было замечено не сразу, ибо утром у отряда хватило забот посерьезнее.

Глубокой ночью, когда большинство пьяных наемников спали, а те, что стояли в карауле, тоже клевали носом или сами прикладывались к бутылке, Годжи охватил пожар. И случилось это не по вине какого-нибудь пьяницы, уронившего факел в сено. Несколько домов загорелось одновременно, причем с наветренной стороны крепости. Из-за чего огонь быстро перекинулся на соседние дома, с них – на другие и так далее.

Вне всяких сомнений, это был поджог. И когда караульные забили тревогу, пламенем была объята почти треть деревни и часть крепостной стены. А ветер продолжал раздувать пожар, превращая Годжи в подобие гномьей печи. Той, где их хозяин сжигает грешные души. Только в этой печи помимо душ должны были сгореть и тела грешников, коих здесь собралась целая маленькая армия.

Намаявшись за день, я спал в своей повозке там, где мы их оставили – на подходе к деревне. И проснулся лишь тогда, когда разбуженные караульными наемники начали с криками выбегать из крепостных ворот. После чего я еще какое-то время таращился спросонок на вздымающееся над Годжи зарево. И лишь потом сообразил, что где-то там, в огне, находится пьяный кригариец со своей подругой.

Я вскочил на ноги как ошпаренный, собираясь бежать в деревню и будить ван Бьера, но этого не потребовалось. Даже упившись вином, он все равно продолжал держать ухо востро. И когда я спрыгнул с повозки, то к своему облегчению обнаружил Баррелия среди прочих наемников. Тех, что сбежали от пожара и теперь, бранясь на все лады, таращились на горящую деревню издали.

Одной рукой монах поддерживал вусмерть пьяную Ширву. Уронив голову на грудь, она развесила слюни и даже не могла глядеть на пожар. Кабы не ван Бьер, вряд ли Кривоносая сама выбралась бы из крепости. В другой руке у него была неизменная бутылка, к которой он то и дело прикладывался. Разве что теперь кригариец пил вино мелкими глотками и все время озирался – видимо, опасался, что на нас может кто-нибудь напасть.

– А где девчонка? – спросил Пивной Бочонок, когда я подошел к нему и Ширве. Он не удивился, увидев меня здесь, так как знал, что я все равно не остался бы в Годжи на ночь. Поэтому Баррелий и не стал искать меня там, а сразу потащил Кривоносую к выходу.

– Какая девчонка? Ойла? – Моя голова все еще туго соображала спросонок. – Да тут она, где же ей еще быть.

Когда я видел Ринар в последний раз, она устраивалась спать возле своего костерка. Вернувшись из крепости, я посидел недолго с ней, но поскольку она была не в духе, беседа у нас не задалась. Однако я был рад и тому, что она не прогнала меня, разрешив греться у ее огня – верный признак того, что причиной ее злости был не я.

– Иди-ка лучше проверь, – велел мне монах. И, наклонившись к моему уху, добавил вполголоса: – А то боюсь, как бы не Ойла устроила этот пожар. Смекаешь, что к чему?

Догадка ван Бьера была столь поразительной, что у меня отвисла челюсть. Я, конечно, не желал в это верить. Но если рассуждать трезво, кто знает, на что могла отважиться Ринар после всего ею пережитого. Она ведь девчонка, а девчонки каждая по-своему взбалмошная, разве не так? Пускай мне было всего тринадцать лет, но я уже имел кое-какое представление о прекрасном поле… Вернее, тогда он еще не казался мне прекрасным. И все-таки я уже замечал за собой перемены, намекающие, что вскоре я изменю свое мнение на сей счет.

Нюх кригарийца на неприятности опять его не подвел. Несмотря на то, что сейчас он смотрел в бутылку с вином, вместе с этим он как в воду смотрел, подозревая за Ойлой нечто недоброе.

Возле погасшего костерка Ринар не обнаружилось. Да и костерок погас не сам, а был потушен – она забросала его землей. Я хотел окликнуть ее, но вовремя спохватился и прикусил язык. Ведь выкрикивая ее имя, я дам понять наемникам, что Ойла исчезла. После чего кому-нибудь из них тоже придет на ум, что это она подожгла деревню. Разве только кригариец ее за это не убьет, а вот насчет остальных у меня такой уверенности не было.

Я знал, где Ринар хранила свои вещи и оружие. И первым делом бросился к той повозке. Ни того, ни другого там тоже не оказалось. Осмотрев в отблесках пожара другие повозки – на всякий случай, – я понял, что вести дальнейшие поиски бесполезно. И вернулся к ван Бьеру с плохими новостями.

– Вот же мелкая шкодливая сучка! – пробурчал он, выслушав мой доклад. – А я-то тупица доселе считал, что вреднее тебя детей не бывает!.. Ладно, надеюсь, к утру, когда все поймут, кто спалил деревню, Ойла будет далеко отсюда и ее не поймают. Потому что если поймают…

Он не договорил, но я и сам догадался: опасения Баррелия насчет судьбы Ринар ничем не отличались от моих.

Наши опасения усугубились после того, как Аррод провел перекличку и выяснил, что в отряде не хватает двух бойцов. Их приятели вспомнили, что видели их в последний раз, когда они уже лыка не вязали. Так что наверняка эти пьянчуги остались в деревне, которая к настоящему моменту была полностью объята огнем включая крепостную стену. Чему вновь поспособствовал усилившийся ветер и отсутствие желающих тушить пожар. Да если бы они и были, погасить на таком ветру бушующее пламя им все равно не удалось бы.