Капля крепкого - Лоуренс Блок

— Не пей, — говорил мне Джим. — Не пей и ходи на собрания. Вот и все, что тебе пока надо знать.

В ячейке меня ждало сообщение от Джен: «Позвони в любое время до полуночи». Но сейчас шел уже первый час. Мы не подтвердили, состоится ли очередное свидание, и я решил позвонить ей прямо с утра. Нет, конечно, можно изобрести предлог и пропустить его на этой неделе, но не слишком ли поздно? Мне почему-то казалось, звонить в субботу утром и отменять свидание, назначенное на вечер того же дня, не слишком прилично. И еще я был уверен: этому можно найти логическое объяснение в «Большой книге» и в «Двенадцать и двенадцать», где настойчиво утверждается, что пресловутый ключ стремления играет главную роль.

Ради разнообразия я все же вспомнил, что надо делать перед тем, как лечь в постель, и опустился на колени.

— Благодарю за еще один трезвый день, — сказал я.

И ощутил свою правоту и глупость одновременно. Просто удивительно, как часто эти два чувства совпадают.

За завтраком я читал «Таймс», потом вернулся к себе в номер и позвонил Джен. Мы договорились вместе пойти на встречу в Сохо в соборе Святого Антония. И еще я сказал, что предпочитаю пообедать после, а не до, если, конечно, это ее устраивает. На что Джен ответила, что согласна, поскольку завтракала сегодня поздно.

— Должен был позвонить тебе вчера вечером, — извинился я, — но вернулся слишком поздно. Должен был встретиться с одним парнем, а он из разряда сов.

— Похоже, ты занялся работой, — заметила Джен.

— Занялся. Не вижу в ней особого смысла, но мне платят.

— Разве это не есть смысл?

— Возможно. Надо бы повидаться с кое-какими людьми. Не слишком уверен, что получится, но весь день буду пытаться. Поэтому и решил, что пообедаем после.

Зачем я ей все объясняю? Почему у меня постоянно возникает потребность что-то объяснять? Мы даже не женаты, черт побери, а если бы даже и были женаты…

— Тогда до встречи в Сохо, — весело отозвалась она, явно пренебрегая не высказанными вслух аргументами. — А потом пойдем в одно из этих заведений в стиле «итальяно» на Томпсон-стрит. И ты все расскажешь мне о деле.

Помимо Джека Эллери, я озадачил Дэнни Боя еще пятью именами. Он бегло просмотрел список, затем ткнул пальцем.

— Алан Маклиш, — протянул он. — Или Маклиш Волынщик, так вроде бы его называют.

— Потому что он шотландец?

— Отчасти, наверное, да. Но, сдается мне, к музыкальному инструменту это имеет меньше отношения, чем к тому факту, что он лупит им людей по голове.

— Избрал себе такое странное оружие?

— Насколько мне известно, — пробормотал Дэнни Бой, — он использовал его всего лишь раз, но, видно, от души, вот кличка и прилипла. Знаешь историю про Пьера Строителя Мостов?

— Конечно.

— «Ах, мсье Пьер, постройте-ка нам этот мост. Я построил дюжины мостов. Но разве стали они после этого называть меня Пьером Строителем Мостов? Ничего подобного!»

— Ага, помню.

— «Будешь сосать один и тот же член — никогда не прославишься». Нет, ей-богу, старые шутки — это лучшие шутки. Поэтому так живучи. — Он взял со стола кубик Рубика, оглядел его со всех сторон, снова поставил на место. — Почти на все сто уверен: Волынщик в тюряге. Был посредником при продаже крупных партий наркоты, и, согласно законам Рокфеллера,[22]его упекли на длительный срок. С тех пор прошло несколько лет, но сомневаюсь, что он вышел.

Следующие два имени не сказали ему ровным счетом ничего.

— Кросби Харт. Нет, никогда не слышал о парне, которого родители бы назвали Кросби. Иначе вспомнил бы. А вот второй — полная противоположность. Роберт Уильямс? Как думаешь, сколько парней в Америке откликаются на это имя?

— Я даже не уверен, что он из преступной среды, — вставил я. — Был другом Джека, а Джек трахал его жену. И вроде бы даже считал, что это он отец ее ребенка.

— Иными словами, искать предстоит Роберта Уильямса, у которого жена трахается на стороне. Сильно сужает круг поисков.

Было еще два имени, и Дэнни Бою они оказались знакомы, но вот чем занимаются сейчас эти люди и где их искать, он не знал.

— Был такой Саттенштейн, жил на северной окраине. На Карбини-бульвар?… Да, вроде бы где-то там. Мелкий скупщик краденого, если это тот, о ком я думаю, а потом напрочь исчез из виду. Фрэнки Дьюкс. А вот это имя мне хорошо знакомо, хотя не припомню, почему и откуда. И еще не знаю: Дьюкс[23]— это фамилия, или его прозвали так, потому что ловко управляется кулаками?…

«Не так уж и ловко», — подумал я.

«Отметелил его от души, — писал Джек. — Сломал парню нос и два ребра».

— Кто-то наверняка его должен знать, — заметил Дэнни Бой. — Или же знать того, кто его знает. Ну, сам понимаешь, как все устроено в этом мире.

Я знал, как устроено. И потому, вернувшись в гостиницу, просмотрел свой список и вычеркнул из него Алана Маклиша.

«Это я вовлек его в неприятности», — написал Джек рядом с его именем.

Если он ответствен за то, что парня надолго упекли за решетку, я бы назвал это недооценкой заслуг со стороны Джека. Но он также писал о том, как трудно будет ему исправить свою ошибку, и при более внимательном чтении выяснилось, что Волынщик действительно сидит в тюрьме и что Джеку это было известно. «Должен получить разрешение, чтобы попасть в список посетителей и иметь право с ним переписываться. Но как?»

Действительно, как?

Таким образом, оставались Кросби Харт, Марк Саттенштейн, Фрэнки Дьюкс и рогоносец Роберт Уильямс. Я открыл телефонный справочник по Манхэттену, стал листать страницы и водить по ним пальцем. Харты в нем значились, но не было ни Кросби, ни Дьюка, ни Фрэнка. Зато был один-единственный Марк Саттенштейн, и проживал он на Восточной Семнадцатой улице.

Что ж, прекрасно. Я набрал указанный в справочнике номер. Четыре гудка, затем включился автоответчик, и мужской голос предложил мне оставить сообщение. Причем таким тоном, словно ему не важно, оставлю я его или нет.

Я повесил трубку, переписал адрес и номер телефона Саттенштейна. Затем добрался пешком до площади Колумба и там спустился в метро.

До недавнего времени я мог бы сделать еще один телефонный звонок — Эдди Кёхлеру, моему «раввину» в Нью-Йоркском департаменте полиции, который поспособствовал моему переводу в Шестой участок, где он возглавлял детективное подразделение. Эдди часто помогал мне по телефону, что избавляло меня от необходимости ехать в центр города, и всякий раз при этом настойчиво советовал подать заявление о возвращении на службу.