Воскресный папа - Юлия Резник

- Да я еще и продуктов не успела купить.

- Зато у меня продуктов - полный холодильник. Обри, конечно, здорово помогает мне эти самые продукты уничтожать, но мама столько мне передает из деревни, что тут на целую армию хватит. Будешь холодец?

Я побледнела. Покачала головой. К горлу подступила тошнота.

- Тогда, может, котлетки? – не сдавалась Любовь, распахивая изрядно помятую дверь древнего холодильника.

- Слушай, а это что в баночке? – осмелела я.

- Огурцы соленые. Мой Обри ведь в жизни их не ел в своей Африке, а тут трескает. Представляешь?

- А я твоего Обри не сильно объем, если попрошу парочку? Чего-то кисленького хочется. Мутит. Наверное, в такси укачало.

- Да, пожалуйста! Только где это видано - одни огурцы есть?  Гастрит захотела? Я тебе все же погрею котлетку.

- Я и сама могу… - нехотя возразила я.

- Лучше сядь! А то зеленая вся, – скомандовала Любовь, и я почему-то не смогла ей возразить. Так и сидела, пока она накрывала на стол. Хотя от аромата хорошо прогретой свиной котлеты мне становилось все хуже…

- Ты часом не беременная?

- Я? Если только от святого духа.

- И не хочешь? Я бы уже с радостью. И Обри хочет детишек. Вот доучится – и мы сразу кого-нибудь родим.

Удивительно, но Любина словоохотливость ничуть меня не смущала. Я, напротив, обрадовалась такой соседке. Она была страшной оригиналкой. В доску своей, но далеко не такой простой, как о ней наверняка думали. А уж какие она иной раз выдавала перлы! Я хохотала просто до колик. И оживала будто… Только изредка на меня снова накатывала тоска. Например, когда к нам забегал Обри. Такой молодой, но такой влюбленный…

- Я ж его почти три года динамила, – как-то, недели через три после начала курсов, рассказала мне Люба. - Думала, дурачок какой-то. Я его на десять лет старше. И, как видишь, далеко не модель, на маминых-то котлетках. А он хоть и черный, за ним, знаешь, сколько девчонок в универе вилось? Тьма! Он же еще в баскетбол играет. Кубики на прессе и там… оснащение - я тебе скажу…

- Любка! – захохотала я, отрываясь от конспектов и запуская в подругу колпачком от ручки.

- Нет, ну, а что? Скажешь, вру? Ты-то в Африке жила, знаешь, какие там… удавы. Так вот, это я к чему? Думала, кукушкой поехал, зачем ему я? А он все ходил и ходил за мной. Пока моя крепость не пала. А теперь, вот, замуж зовет и в Танзанию. И на фоне наших мужиков… он же как принц, Ариша! Ну, может, и не принц, но со мной-то точно обращается, как с королевой.

- А я и не спорю.

- Ты - нет. А вот мама... Спит и видит, чтобы мы расстались. Вон… Лумумбой его зовет. И никак иначе.

- Она просто боится остаться одна, когда ты уедешь.

- Ну, а мне что делать, Ариш? Сколько еще возле ее юбки сидеть? Давай откровенно, у мужиков я особым спросом не пользуюсь. Да и вообще, мне ведь тридцать три уже. А тебе, кстати сколько?

- Тридцать, – я скривила губы и чуть повела носом: - Неужели вьетнамцы опять селедку жарят? Фу-у-у… Господи! Я открою окно, не замерзнешь?

Я резко встала из-за стола. И покачнулась. Перед глазами потемнело, замелькали круги. Хорошо, успела за оконную ручку схватиться. А потом ко мне подлетела Люба. И помогла опуститься на стул.

- Так, Арина Германовна. Колись! Что с тобой происходит?

- Не знаю. Встала слишком резко. Давление упало.

- Ага. Ты мне тут еще о гравитации начни втирать. У тебя когда в последний раз месячные были, дорогуша?

- Не знаю, – моргнула. - Я даже календарь не веду. И вообще, на что это ты намекаешь?

- На непорочное зачатье, судя по всему. Ты ж о нем талдычишь.

- Да ну. Не может быть…

Не может! Потому что Орлов, хоть и сплоховал, о предохранении подумал.

- Ну, что ты хочешь сказать? У тебя мужика вообще не было, что ли?

- Вообще, был… Один раз. Но там без вариантов.

- Варианты всегда есть! У меня на практике в гинекологии, знаешь, какой случай был? Поступила одна баба с диагнозом бесплодие. Значит, привозят ее к нам с острой болью. Точнее, в хирургию, потом к нам, ты знаешь, каков порядок. Так вот. Осматривает ее врач, а там раскрытие почти полное. Говорим, вы, бабонька, рожаете. А она как давай голосить – «Да нет, да вы что? Такого быть не может, я бесплодная». А мы ей – «Ну, как не может? А живот-то у вас из-за чего вырос?» А она нам, знаешь, что отвечает, знаешь? – «Сглазили!» – говорит. А сглаз там конкретный такой был. Пять четыреста. В жизни не видела таких крупных пацанят.

Рассказ вышел смешной. Я прониклась.

- Ну, что ты улыбаешься?! – насупилась Любаша.

- А что мне делать?

- Тест! Сейчас Обри придет, я его пошлю в аптеку.

- С ума сошла? Только деньги зря потратим.

- Ничего. Если тест будет отрицательным, я тебе компенсирую все до копеечки.

- Да брось, - пробормотала я, но на текст все же согласилась. Чего ни сделаешь, чтобы от тебя отстали?

Обри вернулся быстро. Взял сразу для надежности два. Я закатила глаза. Делать тест на беременность в общественном туалете – тот еще квест. Проклиная инициативность Любки, я сделала свое дело в баночку, свободной рукой удерживая за ручку дверь, на которой почему-то не было даже крючка. Сунула полоску теста. В соседней кабинке зашумела вода… Послышались голоса девчонок, обсуждающих планы на Валентинов день. Я вспомнила, что забыла засечь время. Вынула тест. Лампочка в туалете была такой тусклой, что, когда я увидела две полоски, поначалу было решила, будто мне почудилось. Поднесла полоску повыше к носу.

- Ну, нет… Не может быть!

Затылок сковало холодом. Дрожащими руками распаковала еще один тест. Повторила.

- Ариша, ну, что там?!

На подгибающихся ногах я вышла из кабинки.

- Вот… Положительный, – просипела я.

- А я что тебе говорила? А ты – непорочное зачатие, непорочное зачатие, - перекривляла меня Любовь. – Ну, что стоишь? Пойдем!

- Куда?

- В комнату! Будем решать, что дальше делать.

- А что тут сделаешь? – спросила я, послушно ступая за соседкой. От пережитого потрясения меня немного тошнило. Или это от вьетнамской селедки, вонь от которой в коридоре достигла по-настоящему опасной для жизни концентрации.

- Меня сейчас вырвет! – сказала я и пулей полетела обратно в туалет.

И вырвало. Да так, что все тело – колени, руки - начало противно мелко-мелко дрожать. До комнаты дошла, приложив к носу смоченный прохладной водой платок, который для меня заботливо приготовила Люба. Там воняло поменьше. Обри таки открыл окно. И впустил в комнату свежий воздух.