Стрела Бодимура - Михаил Рашевский

Зависнув над ущельем, я стал выискивать подходящее место для посадки. Обнаружить небольшое плато на самом дне каньона было нелегко. Наконец системный оценщик на мониторе выделил светлым квадратом пятачок земли, и везделет начал снижение.

Бурый валун, издали похожий на гривастую лошадиную голову, я заметил сразу, как только вышел из кабины «Евы». Он лежал в центре вытянутой котловины, стены которой составляли устремленные ввысь на сотни метров крутые, почти отвесные каменные склоны каньона.

Подойдя к нему, я огляделся по сторонам. Приметы, любезно предоставленные мне Мархуном, сходились.

Закинув на плечо винчестер, я стал подниматься по мелкой хрустящей щебенке в направлении боковой расщелины. Поросшие мхом камни своей вековой недвижимостью вызывали у меня не то страх, не то ощущение какой-то гнетущей обеспокоенности. Именно здесь и сейчас я почувствовал себя песчинкой в безбрежном океане космоса. Хотя чего я мог опасаться?

Проксида находилась на отшибе Галактики в нескольких парсеках от Земли. Кроме миролюбивых квиблов, населением не располагала. Пропавший без вести Прокс? Скорее всего погиб. То есть наверняка погиб, иначе космодесантники вытянули бы его из любой передряги.

Я приблизился к испещренным веками отвесным кручам ущелья и задрал голову. Мда-а… Если сорваться с такой высоты, то внизу и подбирать будет нечего.

Через час, когда местное светило встало в зенит, я наконец обнаружил то, что искал. В стене каньона, словно между двумя стопками огромного слоеного печенья, темнел проход. Из щели тянуло каким-то незнакомым прелым запахом, напоминавшим аромат жареного кофе.

Я уже мысленно подготовил себя ко встрече с самыми диковинными вещами, которые могли бы оказаться у меня на пути, но то, на что я наткнулся, как-то осталось за пределами моего воображения.

Не сделав и десятка шагов, я остановился. Впереди в пыльном сумраке окружавшего меня пространства серела сплошная груда камней. Завал! Единственная дорога к плите, за которой, возможно, скрывался целый подземный город, оказалась непроходима. Завал был относительно свежим, получасовой давности. Я нагнулся и пальцем провел по одному из булыжников — взвешенные в воздухе пылинки еще не успели полностью осесть на него.

Оставаться и дальше в слепой кишке тоннеля было неразумно. Если кто-то решил остановить меня и обезопасить свои владения, то более подходящий момент придумать было трудно. Еще один подобный обвал у входа — и я оказался бы замурован здесь навечно. Однако такая перспектива меня вовсе не устраивала.

Я резво встал и выбежал из пещеры.

Дело принимало скверный оборот. Найти другой путь в логово незнакомца было теперь во сто крат труднее. Если он вообще существовал. Оставалось одно — пометить вход в заваленную пещеру. Не для себя, конечно. Так, на всякий случай. Для… ммм… грядущих поколений. Вдруг со мной что-нибудь случится. А заложить радиомаячок — дело пустячное.

Я настроил свой собственный лингофон на поисковую волну и, задрав руку, попытался просунуть его в щель между двумя известковыми плитами, которые архитравом и фризом нависали над узким темнеющим проходом. На меня тут же посыпалась сухая серая крошка. Неожиданно от поверхности лежащего сверху камня, будто кусок штукатурки, отделился целый пласт известняка. Он с шумом свалился мне под ноги и рассыпался в прах. Я отскочил от стены, словно подстреленный кенгуру.

— Черт! — невольно сорвалось с моих губ.

С обнажившейся грани каменной стены на меня в упор смотрел Глаз — аккуратно высеченная окружность с точкой в центре. Оказывается, задолго до моего появления кто-то уже пометил пещеру своим знаком.

Приглядевшись, я поправил себя. Это был вовсе не Глаз. Это была согнутая в кольцо стрела без оперения. Наконечник стрелы острием упирался в ее хвостовую часть.

Запечатлев с помощью диск-компьютера голограмму малопонятного изображения над входом в пещеру, я сразу же направился к везделету. Вряд ли здесь, в скалах, мне было суждено найти объяснение и случившемуся завалу, и загадочному символу. Теперь Проксида приоткрылась мне совсем с другой стороны. Не просто планетка на задворках Галактики, а что-то неизведанное и таинственное…

Загнав «Еву» в ангар, я прошел в кают-компанию станции.

Картина, открывшаяся моим глазам, полоснула меня по сердцу — у стола, словно египетская мумия, лежала связанная Сарделька. Ее руки и ноги были перемотаны липкой випролаксовой лентой. Рот также скрывался под небольшим куском скотча. Растрепанные волосы обрамляли по-детски испуганное лицо.

При моем появлении Марион встрепенулась, заерзала по полу и замычала.

— Сейчас, сейчас, — пробормотал я и кинулся к ней на помощь.

Сарделька еще пуще затряслась, пытаясь мне что-то сказать. Или крикнуть.

Догадка осенила меня слишком поздно. Едва я повернул голову назад, как в область поясницы мне вонзился мощный разряд шокера, от которого мой разум пришел в исступление, и я провалился в мгновенный каталептический парабиоз…

* * *

Очнулся я от того, что кто-то рядом затянул колыбельную.

Вокруг царил полумрак. Синие плафоны осветителей мерцали, непривычно скрадывая пространство кают-компании.

Я охнул и сел, привалившись спиной к переборке. Несмотря на хаотичную пляску мыслей в голове, память постепенно завладела моим пробуждающимся сознанием.

— Марион, ты в порядке? — крикнул я в пустоту.

Мелодия оборвалась.

Только теперь до меня дошло, что это вовсе не колыбельная, а всего лишь звуковой сигнал регенератора, извещающий персонал станции о готовности пищи к ужину.

Прошло не менее пары минут, прежде чем я попытался встать.

Меня шатало в стороны и подташнивало. А внутри росло гнилое чувство досады — купился на простой трюк, как младенец. Чертова жалость, присущая человеческому роду! Затуманила мозги и подвела под монастырь. Кстати, почему именно под монастырь? Может быть, потому что на более достойную самореализацию я оказался не способен? И светит мне путь только в инвалидную команду, куда-нибудь к бумажным шушерам-архивистам?

Впрочем, это справедливо, туг же решил я. Большому Совету не нужны простофили. Они вообще никому не нужны. Какой прок от слюнтяев, недотеп и маразматиков? Человечеству нужны герои, выстилающие своими трупами дорогу в будущее.

Проклиная себя за неосмотрительность, я проследовал в командную рубку.

Модуль гиперсвязи оказался вдребезги разбитым, как и визоры Информатория. Видимо, Сорди здесь потрудился на славу. Экраны мониторов с прочным керамитовым покрытием являли собой жалкое зрелище — осколки, осколки, осколки…

А вот до информационных носителей Сорди не добрался, только помял местами корпус. Наверное, очень спешил. Потому загрузка системы «Консультант» на мой личный диск-компьютер не потребовала много времени. Уже через полминуты бледный анфас профессора Ю-вэня высветился на голографическом дисплее, и его мягкий высокий голос приветствовал меня: