Погоня - Клайв Касслер

— Но я должен надеться, — сказал Белл. — Как я уже говорил, нам нужно проверить каждую ниточку, пусть даже самую ненадежную. Детективное агентство Ван Дорна, как и вы, очень хочет поймать убийцу.

— Можете зайти в универмаг и купить жевательные конфеты, — сказал шериф Гуи. — Джеки их очень любит.

— Спасибо за подсказку.

Белл легко нашел дом семьи Раглс по описанию, данному Гуи. Деревянное строение покосилось на один бок. «Еще два дюйма, — подумал Белл, — и оно рухнет прямо на улицу». Он уже начал подниматься по шатким ступеням, когда из дома вылетел мальчишка и понесся на улицу.

— Ты Джеки Раглс? — спросил Белл, схватив его за руку.

Мальчишка ничуть не испугался:

— А кто хочет это знать?

— Меня зовут Белл. Я из детективного агентства Ван Дорна. Мне хотелось бы расспросить тебя, что ты видел в тот день, когда ограбили банк.

— Ван Дорн! — с восторгом произнес Джеки. — Черт возьми, ваши парни известны каждому. Детектив Ван Дорна хочет побеседовать со мной?

— Правильно, — сказал Белл, приготовившись к атаке. — Хочешь жевательных конфет?

Он достал небольшой пакетик, который только что купил в магазине.

— Вот это да! Спасибо, мистер.

Не теряя времени, Джек схватил пакетик и положил конфету в рот. На мальчишке была хлопчатобумажная рубашка, штанишки, обрезанные выше колена, и поношенные кожаные туфли, которые достались ему от старшего брата, как догадался Белл. Одежда на нем была очень чистая: ведь его мать работала прачкой. Он был худой, как жердь, с усеянным веснушками личиком и копной нечесаных светло-каштановых волос.

— Шериф Гуи сказал мне, что ты видел грабителя банков.

Не переставая жевать конфету, мальчишка заговорил:

— Конечно, видел. Только мне никто не верит.

— Я верю, — поддержат его Белл. — Расскажи мне, что ты видел.

Джек уже готовился взять следующую конфету и полез в пакетик, но Белл остановил его:

— Съешь их потом, после того как расскажешь мне всё, что знаешь.

Мальчик рассердился, но пожал плечами.

— Я играл с друзьями в бейсбол на улице, когда этот старик…

— Насколько старый?

Джеки посмотрел на Белла.

— Приблизительно твоего возраста.

Белл никогда не считал, что старость наступает в тридцать лет, но мальчишке десяти лет он мог показаться старым.

— Продолжай.

— Одет он был как большинство шахтеров в нашем городе, но на голове у него была огромная шляпа, как у мексиканцев.

— Сомбреро.

— Думаю, что она так и называется. И он тащил на плече тяжелый мешок, который так раздулся, что казалось, будто он битком набит чем-то.

— Что еще ты заметил?

— На одной руке у него нет мизинца.

Белл замер на месте. Это был первый ключ для опознания убийцы.

— Ты уверен?

— Так же точно, как в том, что я стою на этом месте, — ответил Джеки.

— На какой руке? — спросил Белл, сдерживая нарастающее возбуждение.

— На левой.

— Не сомневаешься, что на левой?

Джеки просто кивнул, с вожделением поглядывая на пакетик с жевательными конфетами.

— Он посмотрел на меня просто как сумасшедший, когда увидел, что я оглянулся.

— А что потом?

— Мне нужно было принять подачу. А когда я повернулся, его уже не было.

Белл потрепал мальчика по волосам, и его рука почти запуталась в океане непослушных рыжих волос. Он улыбнулся.

— Давай ешь свои конфеты, но я бы на твоем месте жевал их медленнее, тогда можно растянуть надолго.

Покинув гостиницу, прежде чем сесть в поезд, Белл расплатился с телеграфистом железнодорожной станции за телеграмму, которую тот должен был отправить Ван Дорну, с сообщением о том, что у бандита Мясника нет мизинца на левой руке. Он знал, что Ван Дорн быстро распространит эту новость среди своей армии агентов, которые возьмут ее на вооружение и будут докладывать о любом человеке с подобным изъяном.

Вместо того чтобы вернуться в Денвер, он решил поехать в Бисби. Возможно — только возможно — ему снова повезет, и он найдет еще один ключ к опознанию бандита.

Он откинулся на спинку сиденья. Невыносимый зной пустыни раскалил внутри весь пульмановский вагон, но Белл едва замечал это.

Первый верный ключ, предоставленный худеньким мальчишкой, далеко не был прорывом, но это было начало. Белл был вполне доволен собой и размечтался о том дне, когда он встретится с бандитом лицом к лицу и опознает его по отсутствующему пальцу.

4 марта 1906 года

Сан-Франциско, штат Калифорния

Мужчина, который в последний раз появлялся под именем Раскин, стоял перед чрезмерно украшенной медной раковиной и брился, глядя в большое овальное зеркало. Закончив, он сполоснул лицо и надушился дорогим французским одеколоном. В этот момент его крытый товарный вагон резко остановился, и мужчина ухватился за раковину.

Он подошел к окну, замаскированному снаружи под деревянную стенку вагона, осторожно открыл его и выглянул наружу. Локомотив толкал десять товарных вагонов, отцепленных от поезда, включая мебельный вагон О'Брайна, через огромное здание терминала Южной тихоокеанской железнодорожной компании. Терминал назывался «Мол Окленд». Он включал в себя большой пирс, построенный на сваях и на кирпичной кладке, и скалу в заливе Сан-Франциско, на западной стороне города Окленд. Эллинг, на который заходили паромы и где они швартовались, располагался на западной стороне огромного здания между двумя вышками. Команда служащих руководила погрузкой и разгрузкой огромной флотилии паромов, ходивших через залив в Сан-Франциско и обратно.

Поскольку «Мол Окленд» находился в конечном пункте трансконтинентальной железной дороги, все двадцать четыре часа в сутки он был переполнен смешанными толпами людей, прибывающими с востока и следующими через континент в противоположном направлении. Пассажирские поезда стояли вперемешку с товарными. В 1906 году это место было оживленным, так как в городах наблюдался взлет деловой активности. Сан-Франциско был процветающим торговым центром, хотя большинство товаров производилось в Окленде.

Раскин сверился с расписанием и убедился, что его хитро замаскированное средство тайных путешествий находилось на борту «Сан-Габриель» — парома, принадлежащего Южной тихоокеанской железнодорожной компании и предназначенного для перевозки как товарных, так и пассажирских поездов. Это был паром классического типа. На носу и на корме возвышались рулевые рубки. В движение его приводили бортовые лопастные колеса, работающие от двух паровых двигателей, каждый со своей собственной дымовой трубой. Главная палуба паромов, предназначенных для транспортировки поездов, была оснащена параллельными путями для товарных вагонов, а палуба с каютами предназначалась для пассажиров. Длина парома «Сан-Габриель» составляла двести девяносто восемь футов, ширина — семьдесят восемь футов; он мог принять на борт пятьсот пассажиров и двадцать железнодорожных вагонов.